«Мы не экономим на экологической безопасности, для нас это — приоритет»

Всё под контролем

— Константин Семёнович, как известно, в своё время вы командовали двумя флотами — Тихоокеанским и Балтийским, а также были единственным в истории Вооружённых сил командующим военным округом в звании адмирала. Соблюдались ли тогда в Вооружённых силах экологические стандарты?

— Не просто соблюдались, а этому уделялось крайне серьёзное, я бы отметил, жёсткое внимание. А как иначе, если те же атомные подводные лодки (АПЛ) являются объектами повышенной радиационной опасности? Поэтому на наших флотах делалось всё возможное, чтобы исключить даже малейшую возможность ЧП. Ведь в нашем случае от малейшей ошибки до катастрофы — всего один шаг. Я вам больше скажу, даже наше предприятие было создано на базе бывших технических подразделений ТОФ. Поскольку уже тогда, в начале «нулевых» было понятно — за комплексную утилизацию АПЛ должна отвечать единая специализированная структура.

— И теперь утилизационный цикл полностью замкнулся?

— Совершенно верно. Мы полностью завершаем цикл жизни атомных подводных лодок, а также судов атомного технического обслуживания (АТО). Это, кстати, касается и твёрдых, и жидких радиоактивных отходов. У нас действительно всё в комплексе.

На перспективу

— Наша газета не раз рассказывала о деятельности вашего предприятия, поэтому повторяться не будем. Давайте поговорим непосредственно о тех экологических стандартах, которые вы применяете. Можно ли сказать, что вы полностью контролируете всё, что связано с охраной окружающей среды при утилизации АПЛ и хранением радиоактивных отходов?

— Это — важнейшая часть нашей работы. Можно сказать, её ключевая часть. Ведь наше предприятие и создавалось как раз для того, чтобы минимизировать риски. Ну вы только представьте, что старые АПЛ стояли бы у причалов и медленно догнивали? Что могло бы произойти в этом случае? А я вам скажу как специалист: рано или поздно, но именно в этом случае произошла бы настоящая катастрофа. Поэтому и было принято решение создать специализированное предприятие по комплексной утилизации АПЛ и судов АТО.

— Какие технологии вы применяете?

— Всё происходит предельно эффективно и однозначно безопасно. Например, общеизвестный факт — период полураспада радиоактивных отходов составляет триста лет. Но ведь понятно, что полностью спрогнозировать ситуацию на такой период мы не сможем. Поэтому наши технологии предусматривают иные временные рамки с последующим их расширением. То есть при утилизации АПЛ мы отделяем блоки реакторных отсеков, полностью их обрабатываем по специальной технологии и ставим на длительное хранение. На срок в семьдесят лет. А дальше специалисты (это, видимо, будут уже наши правнуки) смогут посмотреть, какой уровень радиации остаётся в охраняемых отсеках. И если понадобится — увеличить срок консервации. Либо применить какие-то другие утилизационные технологии, которые к тому времени наверняка появятся.

— Вы можете хотя бы представить, какие будут технологии в будущем?

— Скорее всего, тогда отсеки окончательно утилизируют. Если, конечно, уровень радиации в отсеках уменьшится в разы. Впрочем, давать технологические прогнозы — дело неблагодарное. Возможно, через 70 лет будут найдены абсолютно новые способы утилизации подлодок. Да и сами подводные суда станут принципиально иными. Но на наш век работы, в любом случае, хватит.

— И сколько подводных лодок будет утилизировано, например, в этом году?

— Мы планируем утилизировать тринадцать отслуживших свой век АПЛ. Это серьёзные объёмы.

Технологии хранения…

— А как обстоит дело с теми радиоактивными отходами, которые находятся вне блоков реакторных отсеков?

— Тут также используются современные отраслевые технологии. Однозначно эффективные и безопасные. Начну с того, что эти отходы мы, фигурально выражаясь, «упаковываем» в специализированные контейнеры. Причём каждый из этих контейнеров изготовлен таким образом, чтобы исключить даже малейшую возможность каких-то «утечек». Но и это ещё не всё. После соответствующей паспортизации мы отправляем контейнеры в специальные хранилища. Опять-таки, на довольно длительный срок. И могу констатировать с полной уверенностью, эти объекты находятся под чрезвычайно жёстким контролем.

— То есть их очень тщательно охраняют?

— Не только, хотя даже обычной системе охраны у нас уделяется повышенное внимание. Чтобы, как говорится, и мышь не проскочила. Но первичное внимание, конечно, контролю радиационной обстановки. Тут всё функционирует по чётким стандартам, от которых мы ни на шаг.

— Контроль радиационной обстановки осуществляется внутри хранилищ?

— И внутри, и снаружи. Я же говорю, мы применяем комплексные технологии, позволяющие обеспечивать стопроцентную экологическую безопасность.

…И вывоза

— Ядерное топливо с утилизированных АПЛ вы также храните?

— Нет, мы его вывозим за пределы нашего региона. В России есть специализированная сертифицированная структура, официально выражаясь — национальный оператор, который занимается хранением ядерного топлива.

— И в каких объёмах вы производите вывоз?

— В более чем серьёзных. На сегодняшний день нами было вывезено 42 эшелона с ядерным топливом.

— Вывозите топливо также в соответствии с профильными технологиями?

— А как иначе? У нас вообще высокотехнологичная компания. Что и понятно, ведь от того, какие технологии мы применяем, зависит экологическая безопасность региона. А это для нас однозначный приоритет.

— Кстати, о приоритетах. В последнее время во многих портовых населённых пунктах Дальнего Востока население выходит на экологические митинги. Люди высказываются против выбросов угольной пыли при перевалке. Как вы к этому относитесь?

— Я, как член экспертного совета при губернаторе Приморского края по экологии, регулярно участвую в его работе и мы неоднократно рассматривали на заседаниях совета эту проблему. Для меня и моих коллег по экспертному совету совершенно очевидно — если кто-то занимается перевалкой угля, то он должен, в первую очередь, озаботиться экологической безопасностью. Люди не должны глотать угольную пыль только потому, что бизнес зарабатывает деньги. Об этом же говорит и российское законодательство. Поэтому за несоблюдение правил охраны окружающей среды нужно наказывать. И наказывать жёстко. Плюс ко всему в этой связи необходим не только государственный, но и общественный контроль. Тогда и толк будет.

Нет поводов

— Можно ли сказать, что население того же Приморья может чувствовать себя в безопасности, коль скоро речь идёт о природоохранных технологиях, которые вы применяете?

— Это так и есть. Наша деятельность настолько технологически сбалансирована, что для населения нет даже малейших рисков. Соответственно, поводов для беспокойства тоже нет. Это, кстати, касается не только Приморья, но и Камчатки, где также работает подразделение нашего предприятия.

— Специалисты отмечают, что ваши технологии одни из самых совершенных не только в стране, но и в мире. Вы с этим согласны?

— Возможно, с моей стороны это будет не слишком скромно, но я с этим соглашусь. По двум причинам. Во-первых, и я, и практически все мои коллеги обладаем большим опытом работы, связанным непосредственно с АПЛ. Ведь почти все специалисты нашего предприятия служили ранее на АПЛ, судах АТО и береговых технических базах (БТБ). Так что мы на профессиональном уровне владеем этой тематикой. Ну а во-вторых, мы работаем в соответствии со стандартами и технологиями государственной корпорации «Росатом», которая давно признана одной из лучших мировых структур в сфере экологической безопасности.

Это так и есть. Каждая построенная «Росатомом» станция (а строились они не только в России) всегда признавались не только технологически совершенными, но и полностью безопасными для окружающей среды. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Есть и ещё один показательный момент. Вот скажите, какую страну лично вы считаете наиболее технологически, как говорит молодёжь, «продвинутой»?

— Ну не знаю… Японию, наверное.

— Вот! И вы наверняка не одиноки. Между тем именно в Японии случилась трагедия Фукусимы. А на объектах «Росатома» (постучу по дереву) не происходит даже небольших ЧП. Настолько тут всё технологически совершенно. Кстати, японцы умеют учиться на своих ошибках. И прекрасно понимают, что такое экологическая безопасность. Именно поэтому они и нам оказывают соответствующую поддержку.

— Какую именно?

— Например, представители этой страны поставили нам док «Сакура», буксир «Сумирэ» и два портальных крана, грузоподъёмностью в 10 и 32 тонны. Наши зарубежные коллеги прекрасно понимают: вся работа Дальневосточного центра по утилизации, хранению и транспортированию радиоактивных отходов связана с экологической безопасностью в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Впрочем, мы государственное предприятие, работающее в рамках реализации госпрограмм. И основную поддержку нам оказывает именно Российское государство. Благодаря этому финансовый оборот нашей структуры на сегодняшний день составляет более трёх миллиардов рублей в год.

Новые объекты

— Очевидно, благодаря такому обороту вы имеете возможность строить и новые объекты?

— Ну, они были бы построены вне зависимости от наших оборотов, ведь речь идёт о решении важнейших государственных задач. И об экологической безопасности, повторю это в очередной раз.

— Так какие объекты у вас будут построены в ближайшее время?

— Это, в первую очередь, современный центр кондиционирования и долговременного хранения радиоактивных отходов, который должен быть построен в бухте Сысоева, неподалёку от посёлка Фокино.

— А чем этот цех будет отличаться от существующих рабочих площадок вашего предприятия?

— Там всё будет выстроено в принципиально иной технологической плоскости. Это вообще новое слово в нашей отрасли. Судите сами, сегодня для хранения средних объёмов радиоактивных отходов нам требуется использовать порядка трёхсот контейнеров. А после соответствующей обработки в новом цехе количество контейнеров (для того же объёма) не превысит и десяти.

— Это как?

— Выражаясь простым языком, радиоактивные отходы, с помощью специальной методики, будут превращаться в мелкие шарики. Нетрудно догадаться, что изменится и величина «упаковки».

— Получается, что цех будет оснащён по последнему слову техники?

— Конечно! Резка, химическое сжигание, паковка, цементирование — всё это станет частью единого технологического процесса с применением современных достижений нанотехнологии.

— А как будет обстоять дело с системами безопасности?

— Так же, как и всегда, без сбоев и в соответствии со специальными методиками. Для этого в проекте предусмотрены специальные методы вентиляции, очистки, охраны и так далее. Ещё один новый объект, который будет у нас построен — это док-лифт. Благодаря чему полный цикл утилизации будет производиться в одном месте.

— Как это будет происходить?

— Могу объяснить. АПЛ будут заводить в сухой док, резать и контейнировать. Я же говорю, речь идёт о самом полном утилизационном цикле. И опять-таки, в соответствии с жёсткими экологическими стандартами. Так что и цех кондиционирования, и док-лифт уже скоро будут служить интересам нашей Родины на Дальнем Востоке. Впрочем, всё это не полный перечень тех объектов, которые должны появиться у нас в ближайшие годы.

Мы к этому вообще серьёзно относимся. Хотя даже сегодняшние технологические возможности позволяют нам решать самые сложные задачи. Например, наш цех по переработке жидких радиоактивных отходов — это крайне интересный объект. Благодаря сотрудничеству с Институтом химии ДВО РАН мы получаем самые современные сорбенты. И всё это используется максимально эффективно.

О людях

— Константин Семёнович, сколько людей работает на вашем предприятии?

— Более четырёхсот человек. Но я вам так скажу, скоро у нас будет создано ещё порядка ста рабочих мест. За счёт нового центра в Фокино.

— На работу станете принимать местных жителей?

— Вне всякого сомнения! У нас на предприятии вообще трудятся только жители Приморья. За исключением тех, кто работает в нашем филиале на Камчатке.

— Для Фокино сто рабочих мест — очень хороший социальный показатель.

— Я тоже так считаю. Тем более что работать на нашем предприятии не только престижно, но и выгодно.

— Выгодно финансово?

— Разумеется. Вот смотрите, на сегодняшний день средняя зарплата у нас превышает восемьдесят тысяч рублей. Для Дальнего Востока это однозначно хороший уровень.

— Да уж очень хороший. Это в два раза больше, чем средние показатели по региону.

— Да, именно в два раза. Плюс ко всему каждый из наших специалистов обеспечен полным соцпакетом, спецодеждой, питанием и так далее. Условия труда у нас отличные. Но с другой стороны, и работа у наших людей ответственная и сложная. Как я уже и говорил, в нашей организации трудятся в основном бывшие офицеры и мичманы ВМФ. То есть люди опытные и состоявшиеся во всех отношениях.

— Сколько лет лично вы отдали службе на подводных лодках?

— На подлодках я отслужил без малого четверть века. И никаких серьёзных проблем со здоровьем, слава Богу, не испытываю. Это к слову об экологической безопасности. Если всё делать, как положено, то беды не будет. Опытные люди это знают.

— А молодёжи свой опыт ваши специалисты передавать готовы?

— Ну а как иначе? Жизнь не стоит на месте. И передача опыта — важнейшая составляющая в нашем деле. Кто-то ведь должен будет и нас заменить. Так что трудолюбивым и ответственным молодым сотрудникам мы всегда рады.

— О будущих производственных объёмах не беспокоитесь?

— Ну а что об этом беспокоиться? Подводный флот был и остаётся значимой частью ТОФ. При этом срок жизни каждой АПЛ составляет 25–30 лет. Так что лодки, в любом случае, будут стареть и утилизироваться. Плюс ко всему мы работаем и по другим направлениям, связанным с радиоактивными отходами. Так что работы хватит и на наш век, и для наших преемников.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ