Победить браконьерство? Это реально!

Всем миром

— Вячеслав Владимирович, перед тем как приехать в Охотск, мы заезжали в Николаевский район. И вот что показательно: своими глазами видели в Амурском лимане множество браконьерских лодок. Промысел летней кеты в Амуре, как известно, запрещён, как и использование плавных сетей. Но что такое этот запрет для тех, кто и так рыбачит нелегально? Скажите, у вас браконьерство также существует?

— Ещё несколько лет назад проблема теневого промысла у нас была чрезвычайно острой. А всё началось в девяностые годы, когда стали разваливаться советские рыбопромышленные предприятия. Многие люди остались без работы, и иного выхода у них не было. Я сейчас не оправдываю нелегалов, просто констатирую факт. Тем более уже в наше время каждый, кто хочет честно работать на реке или в море, может без проблем устроиться в любую отраслевую компанию, хотя бы к нам, например — хорошим специалистам мы рады. И зарплаты везде достойные, не в последнюю очередь у нас, в ООО РПК «Кухтуй», где люди зарабатывают весьма приличные деньги. Но за несколько лет те, кто вели браконьерский промысел, привыкли к легким, бесконтрольным доходам. И браконьерство стало реальной проблемой. Скажу больше: этот «бизнес» всегда был криминальным, ведь где теневые рыбаки, там и скупщики. Всё это вело к прямому уничтожению водных биологических ресурсов.

— А куда смотрело государство? Инспекторы рыбоохраны, например?

— Инспекторов не хватало тогда, не хватает и сейчас. Если говорить непосредственно об Охотском районе, то протяжённость наших рек составляет порядка 500 километров. Как их могут постоянно контролировать три инспектора? Работают они, безусловно, честно и профессионально, с полной отдачей, но человеческие возможности не безграничны. Поэтому практически все рыбопромышленные компании, функционирующие на нашей территории, решили объединить усилия и поддержать государство в борьбе с браконьерством.

Это — «Барракуда»

— Каким образом?

— Ещё в 2016 году в регионе была создана краевая общественная организация Центр обеспечения рыбоохраны «Барракуда». В неё, повторюсь, вошли практически все отраслевые предприятия, работающие в Охотском районе, в том числе и ООО РПК «Кухтуй».

— И с чего началась работа «Барракуды»?

— Были созданы стационарные и передвижные посты общественных инспекторов рыбоохраны. У них есть всё необходимое: катера, видеокамеры, средства связи… Как только они фиксируют присутствие посторонних людей на реках, то сразу же сигнализируют об этом представителям государственных органов, предоставляя ещё и доказательную базу, те же видеозаписи. Но это уже, кстати, вторично. Первично другое — само наличие таких общественных инспекторов действует на браконьеров отрезвляюще. Кто станет заниматься теневым промыслом на глазах у других? Так что это очень серьёзный сдерживающий фактор для любителей поживиться за счёт государственного ресурса.

— Проводят ли общественные инспекторы «Барракуды», скажем так, профилактические мероприятия?

— Сами стационарные и передвижные посты как раз такими мероприятиями и являются. «Барракуда» не подменяет собой государство. Она государству именно содействует — в рамках закона, конечно же. Но польза от такого общественного контроля налицо: теневой промысел в Охотском районе фактически снизился до мизерных проявлений. Сейчас это у нас, скорее, исключение из правил.

— Где расположены ваши стационарные посты?

— В частности, три поста функционируют на реке Кухтуй, ещё три — на реке Охота. И это не весь перечень. Кроме того, как я уже и говорил, у нас есть и передвижные посты общественных инспекторов.

Всё легально

— Ещё одна проблема амурских рыбаков — наличие так называемых лже­аборигенов, когда те же браконьеры рыбачат по квотам для коренных малочисленных народов Севера (КМНС). У вас эта беда присутствует?

— Мы опять-таки в этом плане пошли другим путём. Могу рассказать на примере именно нашего предприятия — ООО РПК «Кухтуй». В 120 километрах от Охотска расположено село Арка. В этом населённом пункте традиционно живут представители КМНС — эвены. Так вот, многие из них, особенно молодые люди, в последние годы устраиваются на период путины в нашу компанию (в Охотске) и рыбачат вполне легально, получая достойные зарплаты и все социальные бонусы. А сейчас — главное. Да, браконьеры и у нас пользуются прикрытием в лице КМНС. Раньше это явление было очень распространено, а сейчас оно минимизировано — как раз за счёт того, что мы выбили почву из-под ног нелегальных рыбаков и трудоустраиваем аборигенов в свою организацию.

— А у вас бывшие браконьеры работают?

— Безусловно, и их много. Но, работая у нас, они поняли: гораздо выгоднее, проще и безопаснее рыбачить легально. Причём заработать здесь можно не меньше, нежели браконьерским способом.

— Однако браконьер работает сам на себя, а у вас всё зависит от того, подошла рыба или нет. Как вы их заинтересовываете?

— Ну, если рыба не подошла, то её не будет ни у нас, ни у браконьеров. Это первый момент. Второе — у нас есть система поощрений для работников, если мы сталкиваемся с неблагоприятным ходом рыбы. Например, в этом году сельдевая путина была исключительно тяжёлой, рыбачили всего девять дней. Понятно, что люди должны были получить весьма скромные зарплаты, мы ведь все напрямую от уловов зависим, поэтому нами было принято решение выплатить работникам компенсацию вне зависимости от добытых объёмов.

— Но ведь вы не должны были этого делать?

— Не должны. Но все мы люди. Представьте, приходит мужик домой с рыбалки и говорит жене: вот, я всего 20 тысяч привёз. Как жить на эти деньги? Как ребенка в школу собрать, как за квартиру платить, как продукты покупать при нашей дороговизне? Поэтому мы дополнительно и выплатили людям ещё по 20—25 тысяч. А вот сейчас — к вашему вопросу о браконьерах. Они зависят только от самих себя. Им никто не поможет, если что. А мы о своих работниках заботимся, и люди чувствуют себя защищёнными. Также им не нужно бояться инспекторов, они не страшатся встречных полицейских. Более того, люди гордятся, что работают в рыбопромышленной компании. Это касается представителей и КМНС, и других национальностей.

— В ООО РПК «Кухтуй», как я понимаю, люди за свои рабочие места держатся?

— Да, кадровый костяк предприятия постоянный. Люди получают достойную зарплату, у нас хорошие производственные и бытовые условия, поэтому наши сотрудники, действительно, дорожат своими рабочими местами.

Все в плюсе

— Представители отраслевой науки уже отмечают, что у вас идёт заполнение нерестилищ. Это тоже результат работы «Барракуды»?

— В том числе и «Барракуды». Такие позитивные явления отмечаются на нерестовых реках Охота, Кухтуй, Иня, Урак и других. Но большую роль сыграла ещё и качественная, системная и профессиональная работа сотрудников Амурского территориального управления Росрыболовства, работающих в Охотском районе. В первую очередь инспектора Фёдора Фёдоровича ТАРАНА. Он и его коллеги всегда оперативно решают любые профильные вопросы, будь то ситуация с охраной водных биологических ресурсов или какие-то текущие моменты. Думаю, все рыбаки, работающие на нашей территории, очень благодарны представителям государственной отраслевой службы. Как и руководителям Амурского теруправления ФАР во главе с Денисом Александровичем КРЫЛОВЫМ. Это профессионалы высокого уровня, и их вклад в восполнение ВБР, действительно, очень большой.

— А как вы взаимодействуете с отраслевой наукой?

— Скажем так: в рабочем порядке. Наши учёные также вносят серьёзный вклад в заполнение нерестилищ, и их рекомендации всегда взвешенные и профессиональные. Ну а мы со своей стороны оказываем им всяческое содействие. И вот что важно: мы все заинтересованы в сохранении биоресурсов, то есть в заполнении нерестилищ, поэтому при взаимодействии с наукой пытаемся получить абсолютно реальную картину происходящего. К примеру, если есть данные, что подходы кеты меньше, чем требуется, то мы сами заинтересованы в сокращении сроков путины, как это было, в частности, в прошлом году.

— А в чём ваш интерес как бизнеса? Путина была сокращена на три недели, соответственно, вы и заработали меньше?

— Так рассуждать нельзя. Можно заработать очень много за один раз, при этом вырезать весь ресурс. Но это преступный подход. Мы, как никто, заинтересованы в сохранении, восполнении и приумножении ВБР. Иначе уже в ближайшее время столкнёмся с тем, что происходит сейчас на Сахалине или на Амуре, где рыбы просто нет.

В единой связке

— По Охотскому району видно, что здесь все рыбопромышленники работают в единой связке и решают проблемы сообща. Нет каких-то интриг между рыбаками, как происходит в других регионах. Это так?

— Да, вы правы. В ту же общественную организацию содействия рыбоохране «Барракуда» входят все участники рынка, работающие в Охотском районе. Но помимо непосредственно инспекционных мероприятий, мы совместно проводим чётко спланированную политику — не скупать рыбу у сторонних структур, даже когда ресурса нам не хватает.

— А почему?

— Главный браконьер не тот, кто непосредственно рыбачит, а тот, кто скупает рыбу. Скупщики теневых уловов — вот кто наносит основной вред ВБР. И ведь они скупают ресурсы именно в промышленных объёмах. Поэтому мы договорились лишить браконьеров рынка сбыта. Могу сказать: ни ООО РПК «Кухтуй», ни другие отраслевые организации не ведут скупку рыбы со стороны. Так что браконьерам продавать её просто негде и некому. Вот и ещё один удар по теневому рыболовству. Кроме того, многие вопросы мы эффективно решаем через наше объединение «Хабаровский Крайрыбакколхозсоюз» (куда, конечно же, входит и ООО РПК «Кухтуй») под руководством Ольги Николаевны БУЛКОВОЙ, которой хотелось бы выразить большую благодарность за умение законно, профессионально и качественно решать многие насущные вопросы.

— Получается, борьба с браконьерством у вас ведётся именно комплексно?

— Так оно и есть. Это комплекс мер: системное взаимодействие с государством, охрана нерестилищ, вовлечение представителей КМНС в легальную рыбалку и лишение браконьеров рынков сбыта. И всё это — решение многих задач, как экономических, так и социальных.

Современный подход

— ООО РПК «Кухтуй» — одно из наиболее современных и динамично развивающихся предприятий. Как оно было образовано?

— Раньше, ещё в советское время, здесь работало Кухтуйское рыбообрабатывающее предприятие (КРОП). Но в девяностые годы оно через конкурсное управление прекратило своё существование, а на его базе в 2004 году была создана рыбопромысловая компания «Кухтуй».

— Какой ресурс вы осваиваете?

— Мы добываем и сельдь, и лососёвые виды рыб — кету, горбушу, кижуч, нерку и гольцов.

— У предприятия есть собственные рыбопромысловые участки в море?

— Да, конечно! Два морских РПУ, и для нашей компании это серьёзное подспорье. Заниматься морским рыболовством, несомненно, сложнее, здесь есть своя специфика. Но для нашей территории такой отраслевой формат был и остаётся востребованным.

— А что можете сказать о речных РПУ?

— Их у нас четыре — в лагуне Кухтуя, в устье Хайбаса, в районе посёлка Резиденция и в протоке Аэропортовская.

— Вячеслав Владимирович, вы провели для нас экскурсию по рыбоперерабатывающему заводу ООО РПК «Кухтуй». И мы, в свою очередь, можем констатировать: производство у вас современное. А какие объёмы продукции перерабатываете?

— Если говорить непосредственно о наших производственных мощностях, то мы можем перерабатывать до 150 тонн сырья в сутки.

— А если конкретизировать? К примеру, сколько сельдевой продукции вы можете выдавать?

— Ежесуточно до 70 тонн. Было бы что перерабатывать, а наши мощности позволяют многое.

— Продукция у вас в основном мороженая?

— Да, это наш профиль — мы занимаемся производством именно мороженой продукции.

Серьёзный вопрос

— Не так давно была проведена реконструкция производственной базы предприятия. Этот процесс завершён?

— Скажу так: реконструкция для нас — процесс постоянный. На достигнутом останавливаться нельзя, тем более на Севере, где есть своя специфика, в том числе и связанная с модернизацией.

— Например?

— В частности, большое внимание требуется уделять современным дизель-генераторам. Охотский район — энергоизолированная территория, поэтому без качественного профильного оборудования нам не обойтись.

— А какой у вас дизель-генератор?

— У нас их два, и оба — Komatsu. Это надёжная техника.

— Топливо, как не трудно догадаться, завозите?

— Завозим с материка, а перегрузку ведём с моря. Ёмкости у нас тоже свои, причём большие. Это опять-таки к вопросу о северной специфике.

— Но с энергетикой у вас есть серьёзные проблемы?

— Не то слово! Если вы о тарифах для промышленных предприятий, то они реально зашкаливают — один киловатт-час стоит в Охотском районе порядка 38 рублей. Это просто за гранью. Ни о каком системном производственном развитии в таких условиях не может быть и речи, не говоря уже о выпуске продукции глубокой переработки.

— И какой выход из этой ситуации?

— Самое разумное — официально включить Охотский район в перечень энергоизолированных территорий, чтобы можно было на законных основаниях дотировать тарифы для промышленных предприятий. Как это происходит в Республике Саха (Якутия), Камчатском крае, Сахалинской и Магаданской областях, а также в Чукотском автономном округе, где энерготарифы в несколько раз ниже, чем у нас.

— Это будет для вас весомым подспорьем?

— Вне всякого сомнения. Это станет серьёзным базисом для развития всего промышленного сектора Охотского района, а по большому счёту, всей экономики нашей северной территории. Я в этом твёрдо убежден.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ