«Жизнь старателям отравляют мелочи, из которых складываются наши инфаркты»

Как видим, с золотодобывающих предприятий «стружку снимают» все, кто только может. И, в принципе, старатели, наверное, не сильно бы противились, во всяком случае в части охраны природы. Если бы в чисто производственных делах не было столько бюрократизма, столько нелепостей, столько произвола чиновников. Если бы государство не пыталось переложить на плечи старателей решение финансовых проблем, которые не они создали. Если бы законодательство о недропользовании было чётким, понятным и логичным. Так много «если» стоит на пути артелей, которые занимаются архиважным для страны делом, ничего не просят, обеспечивают работой тысячи людей, исправно платят налоги. Может быть, государству надо вспоминать о них не только тогда, когда приходит время отчислений в казну или рапорта о росте уровня добычи золота?

В Амурской области золото добывают почти 200 лет. На заре «золотой эпохи» его мыли старатели-одиночки, потом появились первые прииски, которые быстро набирали силу. Запасы были огромные, целиковые россыпи щедро отдавали богатые пески, которые промывались старым дедовским способом. Сколачивались состояния, на новый Клондайк тянулись люди с авантюрной жилкой и трудяги, которых не пугали ни непролазная тайга, ни таящиеся в ней опасности. Золото здесь добывали все в больших масштабах, и хотя Приамурье сегодня занимает второе место в России по объёмам производства этого драгметалла, россыпи истощаются, а рудное взять нелегко. И тем не менее на россыпных месторождениях в области добывается порядка семи тонн золота в год, помимо такого гиганта, как «Прииск Соловьёвский», здесь занимаются промывкой около 50 артелей. Можно было бы предположить, что для их успешной работы в регионе созданы все условия, но, увы, это не так. Помимо того, что российское законодательство в сфере недропользования вообще заметно «хромает», так и на местном уровне возникают то одни недоразумения, то другие. Мы не раз рассказывали о том, насколько непросто преодолевать бюрократические препоны старателям, на примере знаменитой на всё Приамурье артели «Восток-1». Перед началом нынешнего промывочного сезона мы поговорили с председателем правления артели Романом ЛОМАКИНЫМ, и выяснилось, что изменений к лучшему не случилось.

Денег нет, дам совет

     Начнём с неприятности не самой крупной, можно сказать, сезонной. Общеизвестно, что весь Дальний Восток, и в особенности те таёжные места его, где ведётся добыча золота, весьма опасны в плане заражения клещевым энцефалитом. Переносчики этого грозного заболевания — клещи просыпаются весной, и не успеет сойти снег, как они уже выходят на охоту. Именно поэтому всем, кто намерен провести какое-то время в тайге, и уж тем более тем, кто там работает, ежегодно делаются прививки. Первый раз основная, в последующие годы предусмотрена ревакцинация. Вакцина давно доказала свою высокую эффективность, и дело это, безусловно, нужное, просто необходимое, с чем никто и не спорит.

    Разногласия возникли совсем по другому поводу. Дело в том, что вакцинация эта всегда проводилась бесплатно, за счёт государства. Ну, вот хотя бы так проявлялась его забота о своих гражданах, проживающих в потенциально опасных по клещевому энцефалиту районах.

    И правило это очень нравилось тем же руководителям золотодобывающих предприятий, поскольку без справки о прививке принять на работу человека они не имеют права. Но не так вышло в нынешнем году. Не знаем, как в остальных районах Амурской области, но в Зейском муниципальном образовании в артели и другие организации было разослано письмо из государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Зейская больница» (имеется в распоряжении редакции). Позволим себе процитировать этот документ, сохраняя его стилистику:

«Согласно письму министерства здравоохранения Амурской области № 01-2028 от 17. 02. 2017 года необходимо: В связи с тяжёлой экономической ситуацией в стране и ограниченной поставкой иммунологических препаратов для иммунизации взрослого населения на территории области рекомендуем предусмотреть средства для приобретения вакцины против клещевого энцефалита для своих сотрудников и предоставления списков сотрудников, подлежащих вакцинации».

    Таким образом, министерство здравоохранения Амурской области финансирование прививочной кампании переложило на плечи предприятий (в данном случае мы говорим о золотодобывающих артелях). При этом одна доза вакцины стоит порядка двух тысяч рублей. Как пояснил глава артели «Восток-1» Роман Владимирович Ломакин, это бы полбеды — под угрозой невозможности отправки людей на участки лично он согласился бы оплатить вакцинацию. Но беда в том, что вакцины этой в Зее нет. Её нет ни в поликлиниках, ни в больнице, где сообщают, что у медучреждения нет денег на приобретение препарата. Но, как в старом анекдоте, дают совет: идите, купите в аптеке, а мы уколем кого и куда надо. И пошли бы, и купили бы, но и в аптеках вакцина давно кончилась, поскольку её успели скупить более предусмотрительные и прозорливые руководители предприятий.

    Чуть позднее возник ещё один казус с прививками, на предприятия были разосланы официальные письма, согласно которым работодатели должны были за свой счёт обеспечить вакцинацию членов трудовых коллективов от пневмококковой и стафилококковой инфекций. Правда, после того как Ломакин пригрозил обратиться в прокуратуру, санэпидслужба согласилась, что письмо должно носить рекомендательный характер.

У власти плохо со слухом

Думаю, что к моменту выхода материала ситуация так или иначе разрешится, поскольку не отменять же промывочный сезон, в самом деле. Но сколько нервов потрачено, сколько времени ушло! Понятно, кризис. Но у нас он, можно сказать, перманентный и, кстати, очень удобный — всегда можно списать свои недоработки на «тяжёлую экономическую ситуацию в стране». А заодно «повесить» дополнительные расходы на предпринимателей. Им-то куда деваться? Хочешь получить возможность работать — плати. Да они и платят. Поговоришь вот так с предпринимателями (и не только с недропользователями) об их житье-бытье, так порой просто диву даёшься — как они вообще выживают, как умудряются работать? Хотя наш президент и призывал перестать «кошмарить бизнес», никто его, похоже, не послушал. У нас вообще указания власти, даже самой верховной, власти помельче слышат очень избирательно. Национальный менталитет.

В апреле артель «Восток-1» начнёт вскрышные работы на своих участках — Майский, Александровский и Гаргань, на самом севере Зейского района. Участки находятся на Сугджарском золотоносном узле в труднодоступной местности, и пока не оттаяла земля, туда надо завезти и технику, и ГСМ, и продукты питания... Необходимо сделать всё, что нужно, обеспечить добычу не менее 200 килограммов золота. То есть сейчас для старателей и особенно для руководителя артели пора горячая.

— Роман Владимирович, как идут дела?

— Всё нормально, готовим участки, отбиваемся от налоговой.

— Что-то я вам как ни позвоню, вас всё проверяют и проверяют. Что случилось?

— Да ничего не случилось, обычная плановая проверка за последние три года. Просто тянется она едва ли не столько же. Запросят справки, получат, изучат, проверку приостановят, затребуют ещё документы. А сколько этих документов, вы даже представить себе не можете! Дело в том, что для того, чтобы мне вернули уплаченный НДС, я должен не просто обосновать покупку каждого винтика, каждой гаечки, но и проследить их путь от продавца до нашего участка.

Требуется доказать необходимость покупки, представить доказательства добросовестности поставщика. Этот момент меня особенно удивляет. Вот смотрите, мы купили что-то в компании, вполне на тот момент благополучной. Прошло два-три года, и фирма эта развалилась по не известным мне причинам. Казалось бы, я тут при чём? Но по правилам нашей налоговой инспекции очень даже при чём. В своё время я должен был убедиться в устойчивости своего поставщика, не просто собрать копии множества документов — учредительные, устав предприятия, свидетельство о постановке на налоговый учёт и многое другое, а и проверить их. И так с каждой фирмой, у которой артель хоть что-то купила. По каждому случаю набирается пакет из 15–20 листов. Само по себе это отнимает массу времени и нервов. Но настоящая беда приходит тогда, когда, как я говорил, поставщик или обанкротился, или просто прекратил свою деятельность. Мне тут же предъявляют обвинение, что в своё время я недостаточно тщательно проверял эту фирму, и в возвращении НДС отказывают. Таким образом, получается, что артель несёт ответственность за каждую фирму, с которой мы когда-то имели дело.

Не отдавать до последнего

— И как вы решаете эту проблему?

— Боремся. Я привожу вполне логичный аргумент: налоговая служба проверяла учредительные документы, ставила компанию на учёт. То есть вы и несёте полную ответственность за свои действия, а уж если «не доглядели», то при чём здесь артель? Такие баталии длятся у нас по полгода. Особенно тяжко приходится, если речь идёт о так называемых косвенных затратах.

   Есть затраты прямые — запчасти, дизельное топливо, техника. Да, мы собираем пухлые досье на своих поставщиков, прикладываем путевые листы, счета из гостиниц, где наши снабженцы останавливались, и это очень муторно. Но если надо получить НДС, уплаченный за косвенные затраты, то начинается такой процесс, который просто не поддаётся описанию. Рубероид, изолента, продукты, лампочки и прочие неосновные средства производства — всё, вплоть до последней ложки в столовой, требуется задокументировать. И не просто задокументировать, а доказать необходимость их использования. И любой, с точки зрения налоговиков, промах становится поводом отказать в возврате НДС. Знаете, у нас, у тех, кто занят делом, сложилось мнение, что есть негласное указание — не отдавать деньги до последней возможности, а лучше вообще не отдавать.

Крупные мелочи

Опять получается, что государство латает свои дыры за счёт производственников, за счёт бизнеса. Да так оно и есть. С кого брать деньги? Ну, не с чиновников же, в самом деле. Не сокращать же бесчисленные комитеты, комиссии, департаменты, мы же не сможем без них и шагу ступить, страна колом встанет. Только вот почему Роман Ломакин, потомственный старатель, продолжающий дело своего отца, Владимира Васильевича, который поднял артель «Восток-1» из руин, которого и сегодня помнят не только в Приамурье, должен составлять абсурдные справки, бороться с налоговой инспекцией, искать вакцину вместо того, чтобы заниматься своим прямым дело — добычей золота? Кому и для чего это надо? Нет, плохо слышат наши чиновники указания президента. Да и законы трактуют всегда сообразно своим интересам. Как писал гениальный САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН, в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения.

Кто будет спорить с тем, что труд старателя не просто тяжёлый, а порой откровенно каторжный? Никто. Так, может быть, государство не заинтересовано в золотодобыче? Тоже не скажешь. Однако совершенно непонятно, как возможна ситуация, при которой столь важное и нужное стране дело активно тормозят всевозможные бюрократические преграды. Почему, чтобы добиться того, что чиновникам положено исполнять по закону, золотодобытчикам то и дело приходится обращаться в суд. А суды наши, что уж греха таить, в девяти случаях из десяти встают на защиту не предприятия, которое поддерживает экономику страны, а как раз тех, кто мешает это делать.

В том же Зейском районе несколько старательских артелей успешно проиграли суды по возвращению НДС с косвенных затрат. Надо полагать, затраты эти были незаконными, если не сказать криминальными, — и без крупы можно обойтись, и без электролампочек. А про иск, поданный в районный суд Романом Ломакиным, вообще забыли судейские чиновники.

— Всё это мелочи. Но мелочи, из которых складываются наши инфаркты, — с горечью говорит Роман Владимирович.

Сазанчики здоровы

Не для кого не секрет, что россыпные месторождения золота истощаются. И Амурская область — не исключение.

— Новых россыпных месторождений у нас не осталось, — говорит Роман Владимирович. — Мы работаем на тех участках, которые уже разрабатывались неоднократно, в определённом смысле добираем остатки, главное, чтобы лицензий было достаточно. Вот сейчас у нас в Приамурье ажиотаж по поводу поисково-оценочных лицензий. По новым правилам любое предприятие может подать заявку на такую лицензию, цена которой не сопоставима с добычной, и начинать работать. Главное, чтобы на твоём участке не было запасов, а только прогнозные ресурсы. А вот после опоискования и сдачи геологического отчёта подаёшь заявку на эксплуатационную лицензию и получаешь её на правах первооткрывателя. То есть на аукционе у тебя не будет оппонентов. Так я вам скажу, что у нас в области разобрали все ключики. И мы взяли парочку таких лицензий, посмотрим, что будет.

— Роман Владимирович, а вообще вас устраивает работа лицензионных комитетов?

— Да кого ж она может устраивать? Это такая волокита, что страшно представить. Вот подаём мы заявку, просим — посмотрите, всё ли мы правильно оформили, может быть, что-то не так. Правила составления заявок постоянно меняются, то одно нововведение, то другое. Но нам, конечно, отказывают — есть закон, сами и смотрите. Ладно, смотрим, стараемся всё соблюсти, подаём заявку. У комитета есть пять дней, определённых законом для принятия решения. Но если ты сам туда не позвонишь, а ещё лучше приехать, ты ничего не узнаешь. Когда же, наконец, доберёшься до этих специалистов, оказывается, что в твоих бумагах где-нибудь не хватает запятой.

Потом идут бесконечные согласования, но это правильно, только очень долго, ещё разные проверки. В общем, проходит три-четыре месяца. О том, чтобы в лицензионных комитетах соблюдали установленные сроки, и речи не идёт. Кстати, есть у нас один руководитель артели, который пошёл на принцип. Он к ним является ровно через пять дней — где моя заявка? Ах, не готова? В таком случае я подаю в суд. И это работает! Надо нам всем у него поучиться и действовать именно таким образом.

— Что касается согласований: вы же понимаете, что без них старателям будет ещё хуже...

— Понимаем. Только согласовывать надо поточнее, а то зачастую бывает совсем нехорошо. Вот получаем мы горно-земельный отвод, собираемся налаживать добычу, а лесники сообщают, что добывать там нельзя — это леса первой категории. Или вообще стратегический лес, который может использовать только население и только во время войны. Спрашивается, кто проводил эти согласования? У нас-то лицензия добычная, а в таких лесах можно проводить только разведочные работы, а эксплуатационные запрещено. А перевести леса или земли из одной категории в другую практически невозможно. Чисто из спортивного интереса можно попробовать, но результата всё равно не будет, только время и нервы потеряешь.

— Об этом говорят все недропользователи. А какие у вас отношения с природоохранным ведомством?

— Как какие? Плачу регулярно, спонсирую выращивание мальков то кеты, то сазана. Считается, что мы загрязняем речки, на которых моем золото, то есть наносим ущерб водным биологическим ресурсам. С этим можно поспорить, но себе дороже выйдет. Тут тоже хитрая ситуация. Ущерб этот никто не подсчитывал, да и невозможно его подсчитать. Поэтому деньги с нас берут другим способом.

 Каждый год Амуррыбвод делает нам рыбохозяйственную характеристику, за что я плачу по 200 тысяч рублей за каждую речку, за каждый ключик. Плачу и за то, что бухгалтер выписала нам документы. Но есть и «отдача» — нам регулярно приходят сообщения, что на наши деньги выращено, к примеру, полтора миллиона мальков сазана, которые чувствуют себя хо-ро-шо. Лесники взимают плату за каждый гектар леса и тоже отчитываются — на ваши деньги высажено сто тысяч саженцев сосны.

Ольга ГЛАЗУНОВА