Пять проблем, которые мешают работать

Умар ТАШТАМИРОВ:

— Возникают большие вопросы к нашей науке, в первую очередь к специалистам Хабаровского филиала ТИНРО-Центра. Дело в том, что наши учёные, на мой взгляд, просто не видят те процессы, которые происходят в природе. Профильная комиссия вводит ограничительные меры (на вылов рыбы) согласно заключениям научного учреждения. Это логично, разумеется. Однако почему учёные не замечают элементарные вещи? Например, в этом году у нас в районе была, что называется, большая вода. О чём это говорит? О том, что рыба заходила в разлившиеся протоки и там нерестилась. Затем вода спадала и мальки погибали. Это не какой-то сложный процесс, а вполне ожидаемый факт. А теперь вопрос: зачем нужно было в этом случае вводить ограничительные меры на вылов рыбы? Какая тут логика? Лично я её не вижу. И ни один специалист не увидит. Да не только специалист, а и любой человек, что называется, живущий на реке.

У производственного бизнеса на Дальнем Востоке есть множество факторов, которые влияют на его развитие. Причём влияют в явно негативном формате. И это особенно характерно для северных территорий, где природно-климатические и логистические условия далеки от идеальных. О чём говорить, если одна лишь перевозка любых товаров обходится здесь в весьма круглую сумму и порой составляет не менее 20 процентов в общих финансовых потерях предприятий. Всё это в полной степени относится и к рыболовецким организациям. Более того, такие производственные структуры испытывают ещё и специфические проблемы, которые подрывают не только капитализацию бизнеса, но и экономику региона в целом. Об этом — в интервью с генеральным директором рыболовецкой компании имени ВОСТРЕЦОВА Умаром ТАШТАМИРОВЫМ.

Об условиях

— Умар Салманович, многие ваши коллеги говорят, что правила игры в рыбопромышленном комплексе непрозрачны. Это так?

— Если говорить о нормативных барьерах, то проблем здесь, действительно, хватает. Когда государственные и надзорные службы могут трактовать законы в удобных для себя формах — это однозначно плохо. И плохо не только для конкретных компаний, но и для рынка в целом. Да и вообще для экономики.

— Как решаете эти проблемы?

— Иногда удаётся доказать свою правоту на словах, иногда обращаемся в суды. Выживаем, как можем. У нас ведь в спорах между государством и бизнесом бизнес всегда не прав. По определению. Но при серьёзном желании отстоять свою правоту всё-таки можно. Хотя, знаете, недоразумения с государственными структурами или конкретными чиновниками — это частности. Непосредственно в нашем Охотском районе есть пять ключевых проблем, мешающих работать.

— Что вы имеете в виду?

— Природно-климатические условия в Охотском районе весьма специфичны. Они у нас не просто жёсткие, но порой и непредсказуемые. И этим всё сказано. Понятно, что претензии тут предъявлять некому. Однако при определении правил игры в рыболовстве государство должно учитывать и этот фактор. У нас же получается, что все поставлены в равные условия — и те, кто ловит рыбу под Хабаровском, и те, кто добывает её в том же Охотском районе.

— А вторая проблема какая?

— Это ситуация с морским зверем. Например, один морской котик может съесть за сутки до 60 килограммов рыбы. И он не останавливается даже когда насыщается. В этом случае он отрывает рыбе голову, а туловище остаётся в море. Также серьёзную опасность для лосося представляют нерпа и сивуч. Всё это требует своевременного решения. Иначе рыбы в наших водоёмах будет становиться всё меньше и меньше.

— Есть способ изменить ситуацию?

— Дело в том, что по своим качественным показателям жир морского зверя во много раз превосходит рыбий жир. Соответственно, если подойти к решению этой задачи грамотно, то можно и ситуацию с уничтожением лососёвых выправить, и прибыль получить. Поэтому сейчас мы разработали технические условия по созданию мощностей для производства жира морского зверя. А один из институтов должен разработать, по нашему заказу, фармацевтическую линию.

— Фармацевтическую?

— Да, мы уже просчитали, что эта продукция будет востребована в фармацевтической промышленности. Поэтому готовимся её производить.

— Когда это произойдет?

— Не стану обозначать конкретные даты. Но думаю, в течение ближайшего времени. Ведь речь идёт о решении двух задач одновременно. А это — весьма перспективное направление.

О научном подходе

— Итак, давайте о третьей проблеме.

— Её можно обозначить буквально несколькими словами: объёмы добычи в промышленном рыболовстве. И вот тут возникают большие вопросы к нашей науке, в первую очередь к специалистам Хабаровского филиала ТИНРО-Центра. Дело в том, что наши учёные, на мой взгляд, просто не видят те процессы, которые происходят в природе. Или не хотят видеть, тут уж я не берусь судить.

Ведь что происходит? Профильная комиссия вводит ограничительные меры (на вылов рыбы) согласно заключениям научного учреждения. Это логично, разумеется. Однако почему учёные не замечают элементарные вещи? Например, в этом году у нас в районе была, что называется, большая вода. О чём это говорит? О том, что рыба заходила в разлившиеся протоки и там нерестилась. Затем вода спадала и мальки погибали. Это не какой-то сложный процесс, а вполне ожидаемый факт. А теперь вопрос: зачем нужно было в этом случае вводить ограничительные меры на вылов рыбы? Какая тут логика? Лично я её не вижу. И ни один специалист не увидит. Да не только специалист, а и любой человек, что называется, живущий на реке.

— У вас вводились ограничительные меры?

— Конечно, как, впрочем, и всегда. Ещё раз хочу подчеркнуть, мы не против ограничений, когда они реально нужны. Мы за любые меры, которые позволяют сохранять и приумножать наши водно-биологические ресурсы, и поддерживать баланс лососёвых. Но во всём должен быть здравый смысл. И научная основа.

— Мы подошли к четвёртой проблеме?

— Это браконьерство. Не стану сейчас рассказывать, какой урон наносят нелегальные рыбаки. Думаю, об этом вам рассказывали и чиновники, и рыбопромышленники. Не случайно мы, рыбопромышленники, в своём районе создали центр содействия рыбоохране «Барракуда». И это приносит результаты. Скажу так, результаты значимые. Уровень браконьерства у нас, в любом случае, снижается. Но тут очень многое зависит от государства. Ведь общественник он и есть общественник. Законные полномочия по предотвращению нелегального лова имеются только у государственных инспекторов. И вот тут возникает ещё одна любопытная особенность.

Дело в том, что реки в Охотском районе специфичные. Они совсем не похожи на водоёмы Амурского бассейна. Быстрые они у нас. Поэтому для эффективной работы инспекторы должны знать именно нашу специфику. Мы добились, чтобы к нам приехали специалисты из Магаданской области, где природные особенности примерно такие же, как у нас. И они здорово нам помогли. Теперь браконьеры зачастую просто боятся выходить на промысел.

— Но ведь выходят?

— Выходят, а как без этого? Я же не говорю, что мы полностью уничтожили браконьерство как явление. Для этого нужен комплекс мер. В том числе и нормативных, при которых наказание за теневой промысел будет жёстким. Да и социальный фактор никто со счетов не сбрасывает. Но минимизировать браконьерство вполне возможно. Чем мы сейчас и занимаемся.

— И вот — пятая проблема?

— Да, и это — хищные виды рыб, которые также способствуют уничтожению мальков.

— Какие это рыбы?

— Голец, кунджа, другие виды. Тут вот что получается. Проходной голец поднимается на нерестилища вместе с лососем. И в зимний период поедает мальков. А весной скатывается обратно в море. Ну а потом опять поднимается к нерестилищам. Срок жизни среднестатистического гольца составляет 10 лет. Так что можно представить, какой урон он наносит.

— И много у вас гольца?

— Много! Только в этом году мы выловили порядка 100 тонн гольца. А можем ловить и 200, и 300.

— Получается, что нужно решение профильной комиссии на вылов гольца?

— Совершенно верно, необходимо официальное решение, на основе которого будут выданы разрешительные документы. Тогда мы сможем вылавливать эту хищную рыбу не только в период прохода лосося на нерест, но и непосредственно в местах скопления до того, как она уйдёт в нерестилища, в том числе и в целях мелиорации. Кстати, подобная практика существовала в советское время. Однако и здесь требуется, для начала, заключение научных учреждений.

О перспективах

— Тем не менее, Умар Салманович, несмотря на все трудности, ваша компания работает эффективно. Это касается и рыболовства, и переработки. Но ведь вы ещё занимаетесь и воспроизводством лосося. Это так?

— Да, это так. Ещё пять лет назад на нашем рыбоводном заводе мы закладывали и выпускали в море около 5 миллионов мальков. Это считалось неплохим объёмом. Но сегодня аналогичный показатель у нас превышает 10 миллионов. Такая вот динамика. И мы будем наращивать производственные обороты в целях воспроизводства лосося.

— Но ведь для этого требуется использовать современное оборудование?

— А мы его и используем. Оборудование у нас японское. Да и корма зарубежные. Всё это, конечно, стоит недёшево, особенно при современном валютном курсе, но иного выхода нет. Хочешь развиваться — вкладывай средства.

— Если говорить о добыче и переработке, то тут какие объёмы?

— Мы добываем и перерабатываем весьма значительные объёмы. Например, в прошлом году наш производственный показатель превысил 1 тысячу 750 тонн лососёвых. Если же говорить непосредственно о производстве, то наши технические и технологические возможности позволяют нам перерабатывать порядка 200–300 тонн продукции ежесуточно. На этом заводе также всё механизировано. И оборудование здесь от ведущих японских и южнокорейских производителей.

— Где продаётся ваша продукция?

— Да по всей стране, от Москвы до Владивостока. У нас широкий рынок сбыта. И перспективы у нас также хорошие. А если будут решаться проблемы, которые я сегодня обозначил, развитие станет ещё более динамичным. Выиграют от этого как бюджеты всех уровней, так и наше население. В этом я твёрдо убеждён.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ