Нельзя оказаться в Ванинском районе и не заехать на одно из старейших и известнейших рыбопромышленных предприятий Хабаровского края. В легендарной рыболовецкой артели имени 50 лет Октября, вот уже много лет возглавляемой Давыдом ФУКСОМ, нас встретили радушно, накормили вкусно и поделились наболевшим. Подробности — в этом материале.
Первое, на что обращаешь внимание, приезжая из Ванино в село Датта, помимо красивых прибрежных пейзажей, — это хорошее качество дорожного полотна. Поездив по отдалённым дальневосточным территориям, понимаешь, что если грунтовую дорогу регулярно грейдируют, это уже достижение. А здесь асфальт, хоть и не вчера уложенный, но отлично сохранившийся. Чуть позже Давыд Яковлевич нам объяснит, что дороги эти (как и многое другое) строил колхоз, и не абы как, а по особой технологии: сначала их бетонировали, а уж после закатывали асфальтом, поэтому и прочность этих дорог проверена уже не одним десятилетием.
По прибытии в Датту председатель первым делом знакомит нас с коллективом, показывает производственные мощности и проводит обзорную экскурсию по селу. А показать и правда есть что.
Административный аппарат артели составляют 35 человек. В каждом отделе предприятия нас встречают приветливые улыбки сотрудников. А председатель с гордостью представляет ветерана предприятия — начальника планового отдела, стаж работы которой в колхозе — более 40 лет. В ходе встречи Давыд Яковлевич ответил на наши вопросы.
— Сколько сотрудников на вашем предприятии?
— Около 350 человек.
— Среди работников много приезжих?
— Да что вы! Все местные, из Датты. Примерно две трети всего населения села — это наши работники и их семьи. В артели трудятся целыми династиями, несколькими поколениями, например Воронковы, Скоробогатовы, Высоцкие, Щетинины…
— А каков средний возраст коллектива?
— Пенсионеров порядка 120 человек, остальные — молодёжь.
— В город много людей уезжает?
— Нет, народ у нас предан своему селу. Ну и мы стараемся поддерживать сотрудников: всю заработную плату «белую» платим, за стаж дополнительные дни к отпуску даём обязательно, ветеранов не забываем, на круглые даты и юбилеи премии выделяем.
Пример приведу: в своё время, если у колхозника дети решили учиться в институте или в техникуме, мы обязательно помогали финансово. Тех, кто хотели стать врачами или учителями, обучали за деньги предприятия. Так происходит до сих пор. Но как путина начинается, команду даём, и все наши ребята приезжают на обработку рыбы. У нас люди очень ответственные, каждый своим местом дорожит, ведь предприятие поддерживало работников в самые тяжёлые времена. Мы ведь даже в 1990-х годах, когда в стране начался развал экономики, все дома, построенные колхозом, сотрудникам безвозмездно отдали. И такая поддержка для нас — обычное дело.
Проехав по Датте, сразу понимаешь, что так или иначе колхоз отметился в каждом его уголке: и в жилых домах, и в местной школе, и во многих других местах. Предприятие создавало всю инфраструктуру села: от асфальтированных дорог до магазинов и бани. Электрическое хозяйство села тоже колхоз создавал, две линии электропередачи тянул из Монгохто, которые, как и многое другое, позднее передал в ведение государства. Даже сельский клуб начинал строить, но с развалом СССР пришлось недострой передавать в район, и 25 лет он так и простоял памятником архитектуры. Лишь четыре года назад у района нашлись деньги на его достройку.
«На плечах» артели лежит и всё ЖКХ Датты. Вот что нам рассказала начальник планового отдела Елена Сергеевна ВАСИЛЕВСКАЯ:
— Снабжаем население водой — три скважины в хозяйстве у предприятия. Дороги чистим, пожары тушим, баню содержим, теплоснабжением занимаемся — наша котельная всё село отапливает. К отопительному сезону очень серьёзно готовимся, уголь завозим по железной дороге, у предприятия свой тупик железнодорожный есть. Тарифы чётко согласованы с комитетом по ценам и тарифам, и мы их не завышаем. Даже наоборот — часть счетов по сниженному тарифу выставляем. Если по полной стоимости считать, то оплата по 156 рублей за квадратный метр выходит, а у нас — по 84 рубля, то есть в два раза ниже. Эта льгота предусмотрена для работников колхоза, малоимущих граждан и пенсионеров. Но даже при наличии таких льгот неплатежи населения за теплоснабжение составляют более двух миллионов.
Проехав село, мы начали спускаться к берегу, в место, где Тумнин впадает в Татарский пролив. Первое, что бросилось в глаза, когда наш автомобиль остановился, — большое количество сетей вдоль берега, рыбаки и стоящие рядом грузовики.
Давыд Яковлевич, глядя на эту картину, грустно вздохнул и высказал наболевшее:
— У нас ведь как сейчас система распределения ресурса устроена? КМНС обидеть ни в коем случае нельзя, любителей спортивной рыбалки — тоже, а о промышленниках можно подумать в последнюю очередь. Мы всю инфраструктуру посёлка содержим, а при этом рыболовством занимаемся на общих основаниях. Более того, на фоне льгот, которые предоставляют представителям КМНС или любителям, наше градообразующее предприятие однозначно проигрывает. Где же справедливость?
О так называемых рыбаках-любителях Давыд Яковлевич Фукс может говорить долго — накипело. Он показывает нам одно интересное место на побережье и продолжает свой невеселый рассказ:
— От места, где мы сейчас стоим, до сопки примерно два километра, и ещё недавно на протяжении всего этого пути стояли рыбаки-любители. Нельзя было пройти — столько рыболовов, человек 400—500, и все сети ставили, и у всех разрешения, документы. И никто не проверяет, по 20 хвостов горбуши они поймали или по 200. По закону разрешено пять рыбин поймать, а они 500 вытягивают. Я понимаю, что и людям нужно давать ловить, но ты поймай свои 20 штук и закрывай билет. Считаю, что контроль ужесточать нужно, — без этого порядок не навести. У нас в районе много нерестовых рек, один Тумнин протяжённостью 400 километров, а на весь район три инспектора рыбоохраны. Выводы делайте сами. Раньше ведь как было? В каждой деревне, в каждом селе два-три человека — на охране рек. А сейчас что?
При этом, по мнению Давыда Яковлевича, под видом любителей, как правило, скрываются браконьеры. Причём браконьерский лов организован по последнему слову техники:
— Вы обратите внимание, какие машины у этих рыбаков стоят — грузовики-рефрижераторы. Только лови, как говорится. И сколько вдоль берега едем — сплошные сети. Я вам так скажу: как только у нас на Тумнине эти участки для спортивно-любительского лова Амуррыбвод организовал, так и промышленные объёмы вылова снизились ниже некуда — рыбы не стало. Мы всё лето ловили, а поймали всего 20 тонн. Для сравнения: в урожайные годы мы брали по четыре тысячи тонн на этих участках. Десять бригад задействовано было, а в этом году всего три, и невода у наших рыбаков пусты. Я много раз поднимал вопрос о закрытии здесь лова сетями — разрешать только спиннинг и удочку, но воз и ныне там, сами видите.
Добавим от себя: в этом году на Амуре сетный промысел был запрещён полностью, в том числе и для так называемых любителей. Специалисты уже констатируют: это даст положительный эффект. Так почему же не пойти по такому же пути и в Ванинском районе? Но этот вопрос пока остаётся без ответа.
Заехали мы и в местный магазин, на центральных полках которого рядами выстроена консервная продукция колхоза. Не увидели только знаменитой морской капусты, но на это нашлась причина. Сработал тот самый законодательный казус в приказе Росрыболовства, связанный с объединением подзон и выпаданием ламинарии из списка ОДУемых видов водных биологических ресурсов. Именно это привело к дефициту сырья для хабаровских предприятий, в том числе и для колхоза имени 50 лет Октября.
После вопроса к продавцу, бойко ли идёт торговля, мы поняли, что покупателей много, каждый день завозят свежие продукты, выбор товара огромный, и цены не завышены. Особенно хорошо берут консервную продукцию родного завода, расположенного через дорогу.
Заходя на завод глубокой переработки артели, понимаешь, насколько продуман и выверен до мелочей производственный процесс. Начальник цеха Паргев Левоне ПАРГЕВЯН познакомил нас со всеми этапами производства и с большим энтузиазмом рассказал об уникальном японском оборудовании, о холодильных мощностях, широком ассортименте выпускаемой продукции.
— Производство автоматизировано, выпускаем огромный ассортимент продукции. Закатываем в банку всё, что попало в сети: сардины, скумбрию, горбушу, селёдку, сайру, морскую капусту. Вся рецептура соответствует ГОСТу, срок хранения — три года. Оборудование, в том числе автоклавы, в цеху японское. На всех этапах контроль: продувка, стерилизация, охлаждение. В консервном цеху работают 40 человек. Правда, сейчас там проводим ремонт, поскольку сами видите, что производство стоит. На территории предприятия оборудованы холодильный комплекс на 300 тонн и цех переработки красной рыбы, на котором в одну смену задействованы 140 человек, а поскольку обычно работа организована в две смены, то, соответственно, здесь трудятся 280 человек. Отдельно хотелось бы отметить нашу лабораторию, оборудованную по последнему слову техники.
В лаборатории мы познакомились с главным технологом Ларисой Леонидовной ДОБРЫНИНОЙ, которая работает на предприятия с 1983 года и с удовольствием признаётся ему в любви.
— Я очень люблю свою работу. Но пока могу вам показать только химическую лабораторию, поскольку микробиологическая находится в стадии реконструкции (сейчас нормативы для получения лицензии ужесточают, поэтому приходится постоянно что-то менять).
— Расскажите, пожалуйста, в чём заключается работа главного технолога.
— Моя работа начинается с приёмки сырца — я должна оценить качество уловов и запустить рыбу в производство. А перед этим её необходимо рассортировать: допустим, одна рыба на посол, другая — на заморозку, третья — на копчение, и далее отслеживать все этапы производства. Наша лаборатория — контролирующий орган. Её сотрудники проводят отбор продукции, исследования по регламенту, а если мы в рамках аттестации что-то делать не можем (например, проверку на наличие пестицидов или радиологию), наш лаборант отвозит образцы в аккредитованные лаборатории. На всех этапах производства мы ведём контроль качества продукции.
— С вводом ФГИС «Меркурий» что-то изменилось в вашей работе?
— Технологический процесс остался прежним. С точки зрения прослеживаемости продукции стало, наверное, проще, но есть и отрицательные моменты. Сама программа работает со сбоями, не хватает номенклатуры. Но мы привыкаем, и если введут ЭПЖ, процесс будет, пожалуй, более прозрачным.
— Это поспособствует снижению браконьерства или неконтролируемого любительского рыболовства?
— Нет. Ведь рыбаки находят пути легализации незаконно добытых уловов. Проблема на самом деле очень серьёзная. За 30 лет моей работы сталкиваюсь с такой ситуацией впервые. Я была шокирована тем, что творилось у нас в этом году. Весь берег был забит сетками — через каждые два метра, люди приезжали на фурах и скупали рыбу у населения. Если смотреть в динамике, то уловы колхоза серьёзно упали. Раньше мы в сутки выпускали объём, который сейчас месяц делаем. Но нужно отдать должное нашему председателю — мы выжили, несмотря на тяжёлые времена. И дальше будем жить и работать.
И вновь редакционная ремарка. Да, в колхозе есть прекрасный завод, оснащённый по последнему слову техники. Вот только сырья рыбакам катастрофически не хватает, поэтому приходится задумываться об искусственном воспроизводстве ВБР. Но и здесь проблем более чем достаточно.
Покинув здание перерабатывающего завода, мы продолжили беседу с председателем колхоза.
— Давыд Яковлевич, расскажите о рыборазводном направлении в деятельности предприятия.
— Наш рыборазводный цех в этом году 400 тысяч мальков кеты выпустил, а его проектная мощность — три миллиона.
— А почему не полностью загрузили цех?
— Биоматериал на закладку негде брать — рыбы совсем нет. Вот хотим новый завод для восполнения ВБР построить — на 30 миллионов мальков кеты, но у нас серьёзные проблемы с участком под него.
— Какие?
— Это целая история. Мы, когда задумали на реке Большая Дюанка поставить завод, оформили отвод места. Но оказалось, что это земли Минобороны. Судились за этот участок в течение двух лет, но всё оказалось бесполезно. Правда, в управлении лесами нам другое место отвели — на 49 лет. Стали прорабатывать проект, подключили науку, но в итоге опять проблема — воды не хватает, а зимой её там совсем нет, да и для того, чтобы элементарно свет на объект дать, надо 20-километровую ЛЭП тянуть. Сами понимаете, какие это расходы для колхоза, который не только работает, но и большую социальную нагрузку на себе несёт. Так что этот участок для работы не подходит. Сейчас третий вариант рассматриваем.
— А какова себестоимость подобного проекта?
— Порядка 158 миллионов рублей. Для колхоза это очень серьёзная сумма. Вот мы сейчас третий вариант подобрали, а там необходимо соблюдать определённые условия, технологию. Воду нужно брать из реки, чтобы она шла самотёком с Дюанки. Возможно, километр трубы придётся тянуть. А выше — опять земли Минобороны, и вновь могут начаться проблемы. Если же от этой технологии уходить, нужно три скважины бурить, и затраты на электроэнергию тогда составят около 100 миллионов рублей. Рентабельность теряется сразу. Но проект нужный и важный — это же восполнение ВБР, это новые рабочие места, это налоги.
Продолжили беседу мы уже в кабинете председателя в присутствии нескольких сотрудников. Вопросы задавали разные, но всё равно разговор возвращался к больным для предприятия темам.
— Давыд Яковлевич, ваше предприятие — градообразующее, и понятно, что без него посёлок просто умрёт, сотни жителей останутся без средств к существованию, а государство — без более чем серьёзных налоговых отчислений и без качественной отечественной продукции. Всё это может привести к настоящей трагедии. А государство вам как-то помогает?
— Раньше колхозу краевое министерство помогало, его сотрудники даже и заступиться где-то за нас могли, сейчас же только отчёты собирают, а о проблемах никто слышать не хочет. Вы же видели наш завод, его мощности. А у нас на лососёвой путине из десяти только три бригады работало — больше выставлять нецелесообразно, поскольку уловов нет и лимиты смешные. На весь район 16 тонн горбуши выделили. Для нашей же артели эти 16 тонн — один день работы. И самое любопытное, что накануне выделения этих жалких 16 тонн мы получили письмо по мобилизации доходов, в котором был сделан акцент на том, что наш колхоз — один из крупнейших налогоплательщиков. Понимаете? С одной стороны, государство говорит: да, вы молодцы, большие налоги платите, а с другой — не даёт возможности нормально работать и пополнять налоговую базу. Замкнутый круг получается.
— А сколько налогов предприятие заплатило в прошлом году?
— Порядка 186 миллионов рублей.
— Серьёзная сумма.
— Мы рады и больше платить, но для этого нам помочь надо, проблемы насущные решить. Прибрежное рыболовство сами видите какое, поэтому держимся только за счёт океанического лова. У нас по историческому принципу квоты на минтай — 13 тысяч тонн и 8 тысяч тонн на сельдь, но ФАС все чаще заговаривает о том, чтобы эти квоты забрать.
— А сколько судов занимается промыслом?
— У нас остался только БАТМ «Тумнин», на котором работают 97 человек. Мы пытались заложить ещё одно судно через программу «Квоты под киль», но сколько ни бились (даже в вашей газете статья по этому поводу публиковалась), ничего не вышло — слишком большие деньги нужны, для нас неподъёмные. А флот нам нарастить необходимо, нужны хотя бы ещё два судна, пусть даже не такие большие, как «Тумнин». Иначе ни о каком развитии предприятия и речи быть не может.
— Давыд Яковлевич, на что, по вашему мнению, нужно обратить особое внимание нового руководства края, чем конкретно помочь вашему колхозу, да и рыбопромышленной отрасли региона в целом?
— Самое важное, как мне кажется, необходимо выстроить диалог рыбаков и правительства края. Ведь, например, на Камчатке к рыбакам прислушиваются, им помогают. И нам помощь нужна — с тем же экспериментальным рыборазводным заводом на 30 миллионов мальков. Пусть помогут найти компромисс по земле с военными или в ситуацию с судостроением вмешаются, помогут градообразующим предприятиям флот обновить, региональную программу развития отрасли продумать. Да и ситуация с охраной лососёвых требует особого внимания — браконьерство непоправимый вред и экологии, и экономике наносит.
— А если конкретнее, какие меры необходимо предпринять для сохранения лососёвых в вашем районе?
— Разложу по пунктам. Во-первых, нужно запретить сверхактивный спортивно-любительский (считай, браконьерский) промысел, особенно сетями, разрешить только спиннинг и удочку. Ведь добились запрета сетей на Амуре, так почему же их на Тумнине не запретить? В противном случае весь смысл рыборазводного завода по выращиванию молоди для восстановления популяции лососёвых теряется. Для кого разводить-то? Для браконьеров и любителей?
Во-вторых, необходимо ужесточать контроль и увеличивать численность инспекторов. Три охранника ВБР на район очень мало, особенно учитывая количество и протяжённость рек, поэтому и лов браконьерский процветает. Прямо на берегу стоят весы, рыбаки тут же грузят уловы в грузовики и ничего не боятся. Вычерпывают и лосося, и гребешок, и краба, и корюшку. И всё это — чистая браконьерская прибыль. Браконьерам ведь налоги платить и село содержать не нужно. Мы бы даже инспекции в помощи по охране нерестилищ не отказали — и деньгами, и топливом, и людьми, если нужно. Лишь бы порядок навела.
В-третьих, ситуацию с КМНС требуется наконец-то разрешить, поменять систему и выдавать по 50 килограмм на одного человека за счёт контрольного лова. Пусть рыбопромышленники возьмут этот вопрос на себя, в поселениях, где работают, обеспечат местных представителей КМНС рыбой — это вполне выполнимо, и я уверен, что многие на это согласятся.
Ну и, конечно, с морским зверем нужно порядок навести — нерпы очень много, ставным неводам очень мешает в работе. А если учитывать, что она в нерестилища заходит, то ситуацию со слабым подходом лосося это только усложняет.
Подготовила Серафима ЛОПАТИНА
Существенные условия контракта, в том числе срок исполнения, могут быть изменены только по соглашению сторон ввиду невозможности исполнения контракта по независящим от сторон контакта обстоятельствам. Подрядчик обращался к заказчику с просьбами согласовать изменение условий контракта и заключить дополнительное соглашение о переносе срока выполнения работ ввиду непредставления в том числе рабочей… читать полностью >