«Законы должны быть понятными»

Об аукционах

— Валерий Георгиевич, вы давно работаете в сфере недропользования. Соответственно, знаете отраслевую «кухню» изнутри. Скажите, вы сталкивались с ситуацией, когда Роснедра без объяснения не допускали вашу компанию до участия в аукционах на распределение лицензий?

— Думаю, нет ни одного руководителя в нашей отрасли, который бы не сталкивался с подобными проблемами. Причем у представителей Роснедр в этих случаях ответы стандартные — неправильно оформленные заявочные документы или несоответствие заявителя требованиям к участникам аукциона. Вот только что именно там «неправильного» или что «не соответствует», никто из чиновников не объясняет. К примеру, в свое время мы пытались получить лицензию на Пинигинское месторождение золота в Алданском районе Якутии. Но к аукциону нас даже не допустили. И это не единичный случай.

— Что нужно, чтобы ситуация менялась в лучшую сторону?

— Требуется минимизировать бюрократические препоны. Мы ведь перед каждым аукционом тратим массу времени на подготовку никому не нужных документов. Причем документы эти исчисляются сотнями страниц. Иногда доходит до абсурда. В прошлом году с перерывами в два-три месяца объявлялись три аукциона на одно из крупных месторождений в Усть-Майском улусе. И по всем трем готовились одни и те же материалы (правда, по всем трем нас так и не допустили к аукциону). А какая и кому от этого польза? Государству? Не думаю. Рынку? Ни в коем случае. Остается только догадываться, что в создании таких сложностей кто-то и почему-то заинтересован. Ну и, конечно же, настала пора редактировать как ФЗ «О недрах», так и другие отраслевые нормативные акты, чтобы можно было без лишних проволочек продлить лицензию хотя бы на те месторождения, где осталось на год-два работы.

— А как складываются ваши взаимоотношения с чиновниками Якутнедр?

— Хорошо, что вы задали этот вопрос. Как правило, все претензии (причем обоснованные претензии) участников рынка адресованы именно Роснедрам. А вот к местным структурам, в нашем случае к Якутнедрам, у нас вопросов нет. Тут как раз всё прозрачно, возможно потому, что они организуют аукционы не по самым привлекательным месторождениям.

— Еще один вопрос о законах. Якутия — многонациональная территория. Возникают ли у вас проблемы с коренными малочисленными народами Севера (КМНС)?

— Да, определенные недоразумения тут есть. И касаются они того, что представителям КМНС в свое время было законодательно разрешено охотиться и рыбачить, вести хозяйственную деятельность в местах их компактного проживания. Но они стали воспринимать это своеобразно, мол, нам отдали эту территорию и теперь она полностью наша. Вот наша и всё. В итоге между недропользователями и КМНС порой возникают недоразумения. Причем, как правило, по той причине, что вопросы согласования с местным населением должны решаться до аукционов структурами Роснедр, а случаи такого согласования мне не известны. И нам иногда проще отказаться от идеи купить ту или иную лицензию, чем договариваться с местными жителями. Впрочем, таких случаев немного, тем более что помощь мы оказываем не только своему району, но и непосредственно КМНС. Так что это — локальные проблемы. 

Об объёмах

— Сколько золота артель «Нирунган» должна добыть в этом году?

— Наш план — это 800 килограммов золота. Думаю, с поставленными задачами мы справимся.

— Насколько известно, вы работаете в основном на месторождениях россыпного золота ручья Юрский в Нерюнгринском районе. Это так?

— Да, хотя это не единственный наш актив. При этом Юрское месторождение можно назвать довольно сложным. Глубина вскрыши на этих россыпях достигает 20 метров. И мы используем здесь бульдозеры D475 (Komatsu) и экскаваторы от ведущих мировых производителей. Ну и, конечно же, здесь работают большегрузные автомобили, в нашем случае БелАЗы. Есть у нас еще и лицензия на месторождение реки Гонам в нашем же Нерюнгринском районе, с запасами порядка трех тонн золота. Сейчас там ведутся геологоразведочные работы. Также мы работаем на техногенном месторождении в Алданском районе Якутии, на реке Орто-Сало. Прогнозные запасы здесь оцениваются в три-четыре тонны золота.

— Это то самое месторождение, где вы, возможно, будете использовать драгу?

— Как я уже и говорил в своем предыдущем интервью, пока в этой связи ведутся соответствующие переговоры. Цена вопроса тут слишком значительная. Минимальная стоимость драги — полмиллиарда рублей. Поэтому сейчас просчитываются разные варианты ее приобретения. Но конкретика в этом вопросе проявится месяца через три.

— Хочу задать еще один вопрос — в Якутии, насколько известно, недропользователи несут основную социальную нагрузку. А каков объем ваших отчислений в бюджеты всех уровней?

— По итогам прошлого года мы перечислили в общей сложности около 250 миллионов рублей. Из которых около 40 миллионов — это НДФЛ, то есть поступления в местную казну. 

— Ощущается ли на вашем отраслевом рынке серьезная конкуренция?

— У нас специфичная сфера деятельности. Поэтому говорить о какой-то жесткой борьбе за лицензии между местными компаниями не приходится. Например, в Нерюнгринском районе, помимо нас, работают еще два серьезных предприятия — артели «Новая» и «Пламя». И каждому хватает своих объемов.

— Вас интересуют только крупные месторождения?

— Нет, почему же? Например, мы прикупили лицензию на месторождение с запасом порядка 150 килограммов. Так что отраслевые объемы у нас могут быть разными. 

О разведке

— Одна из проблем рынка недропользования — истощение запасов. Как можно решить эту проблему?

— Да лишь одним способом — приращивать эти самые запасы. Заниматься поисковой деятельностью. Вот только при сегодняшней экономической, а самое главное, правовой ситуации вести системный поиск почти нереально. Во-первых, это по определению очень рисковый бизнес. Доля удачи здесь вряд ли превысит пять процентов от общего объема выполненных работ. Какой инвестор станет вкладывать деньги на таких условиях? По сути, только государственный. Но пока со стороны государства интереса мы не видим. А во-вторых, для стимулирования поисковых работ нужна четкая, прозрачная правовая основа. По принципу — ты нашел месторождение? Значит, ты и будешь его отрабатывать. Либо сможешь продать его по той стоимости, которая тебя устраивает. Но у нас в стране этот вариант пока вряд ли возможен. У нас просто нет соответствующих формул. О чем говорить, когда даже продление уже имеющихся добычных лицензий является проблемой? Вот и получается, что работа сейчас идет на тех месторождениях, которые были найдены и поставлены на баланс еще в советские годы. 

— Тем не менее поисковая деятельность, на ваш взгляд, имеет перспективы? Если, конечно, будет изменена правовая база?

Валерий ЕДОМЕНКО:
Требуется минимизировать бюрократические препоны. Мы ведь перед каждым аукционом тратим массу времени на подготовку никому не нужных документов. Причем документы эти исчисляются сотнями страниц. А какая и кому от этого польза? Государству? Не думаю. Рынку? Ни в коем случае. Остается только догадываться, что в создании таких сложностей кто-то и почему-то заинтересован. Ну и, конечно же, настала пора редактировать как ФЗ «О недрах», так и другие отраслевые нормативные акты, чтобы можно было без лишних проволочек продлить лицензию хотя бы на те месторождения, где осталось на год-два работы.

— Разумеется, золото в Якутии еще есть. И не все природные запасники у нас изучены. Мы даже знаем примерно, где лежит драгоценный металл. Примерно, я это подчеркиваю. По схеме — в таком-то месте, судя по имеющимся данным, может быть золото. Но тут есть еще одна интересная ситуация. Даже имеющиеся запасы постоянно корректируются. Например, на месторождении Юрское изначально речь шла об объемах в две тонны. А на сегодняшний день мы добыли там в несколько раз больше. Порядка 18 тонн, если я не ошибаюсь. Всю эту, скажем так, разницу, мы доразведывали сами.

О кадрах

— Ощущается ли в ООО «Нирунган» кадровый голод?

— Кадровый, как вы его называете, голод ощущается практически во всех производственных предприятиях Дальнего Востока. И не только в сфере недропользования. Так что мы в этой связи не исключение.

— Каких специалистов вам не хватает в первую очередь?

— Проще сказать, кого нам хватает. Причем с квалифицированными рабочими проблема еще решаема, хоть и относительно. К примеру, бульдозеристов для нас готовят в учебном центре компании «Нижне-Ленское», к которой у нас заключен соответствующий договор. А «белазисты» к нам приезжают из Нюрбы. Но вот с ИТР — проблема ощущается особенно остро. Их просто днем с огнем найти трудно, ведь маркшейдера, механика или горного мастера на учебно-курсовом комбинате не подготовишь. Для этого нужно вузовское образование плюс опыт работы на производстве. И вот такие люди у нас в дефиците. Тут еще и местная специфика накладывается. Мы ведь вахтовым методом не работаем, люди выезжают на участки на шесть-семь месяцев непрерывной работы. Соответственно, ставку нужно делать на местных жителей. А из Нерюнгринского района люди уезжали, уезжают и, наверное, еще долго будут уезжать. Все это, естественно, сказывается и на ситуации с ИТР. Поэтому если государство не поменяет подход к подготовке инженерных кадров, то скоро работать у нас будет некому. И это не какая-то страшная картина, а просто констатация факта. К величайшему сожалению.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ