«Я вам расскажу, что такое быть оленеводом»

Золотой первый блин

— Любовь Константиновна, насколько мы знаем, жители Анабарского района впервые приехали на выставку-ярмарку. А первый блин, как известно, получается комом. Но почему-то у вас всё вышло иначе. Какие призы завоевали ваши земляки?

— Да, для нас первый блин стал натурально золотым. Достаточно сказать, что наша экспозиция была признана одной из лучших среди 43 регионов России, она заняла третье место в номинации «Лучшая региональная экспозиция». Хотя нашими конкурентами были признанные мастера искусства аборигенов. Они не раз участвовали в таких выставках.

— Гордитесь, конечно?

— Безумно горжусь. Просто слов нет.

— Кто из ваших земляков особенно отличился?

— Все молодцы. Но для конкретности скажу… Ну, например, о нашей признанной народной мастерице Анне Ильиничне КЫЛТАСОВОЙ, которая стала лауреатом в номинации «Национальная одежда». А Лидия Егоровна АЛЕКСЕЕВА заняла второе место в номинации «Традиционные изделия из бисера». Потом их раскупали просто горстями. Особенно москвичи, для которых всё это в диковинку. Еще один житель Анабарского улуса — Степан СПИРИДОНОВ был удостоен спецприза «Лучший мастер» в номинации «Резьба по кости и дереву». А наша Екатерина ТУПРИНА заняла третье место за оформление национального жилища.

— А сколько всего представителей коренных малочисленных народов Севера живет в Анабарском улусе?

— Из 3,5 тысяч человек у нас проживает 1 411 долган, 584 эвенка, 310 эвенов, 8 юкагиров и один тофалар. Остальные жители — это якуты (почти 50 процентов) и русские.

Бесценная помощь

— На выставке-ярмарке в Москве все анабарцы щеголяли в традиционных костюмах?

— Все, от бабушек до молодых людей и детишек.

— Там и дети присутствовали?

— И не просто присутствовали. Параллельно с выставкой там проходил фестиваль творческих коллективов «Кочевье Севера». И вот наш детский образцовый фольклорный танцевальный ансамбль «Алмазы Анабара» был удостоен диплома первой степени.

— Подождите, «Алмазы Анабара», насколько известно, это название одной из самых успешных алмазодобывающих компаний Восточной России. Танцевальный ансамбль — коллектив этой структуры?

— Нет, конечно. Просто предприятие ОАО «Алмазы Анабара», во главе с депутатом Госсобрания (Ил Тумэн) Матвеем ЕВСЕЕВЫМ, работает на территории нашего района. И очень много помогает улусу. В том числе и нашим детям. Да и вообще, вклад алмазодобытчиков в экономику и социальную сферу территории неоценим. Например, где вы видели в России производственное объединение, которое бы по своему почину построило больницу? А у нас получилось именно так. Матвей Николаевич увидел, в каком состоянии находилась местная лечебница, и принял решение создать современный больничный комплекс. Что и было сделано. Больница у нас теперь новая, оснащенная самым современным оборудованием. Деньги на ее строительство выделял и республиканский бюджет, но львиная доля — 90 процентов расходов легла на алмазодобытчиков. Хотя, вы знаете, мне сложно сказать, в чем нам не помогают представители ОАО «Алмазы Анабара». Они оказывают просто колоссальную поддержку нашему району. Это касается всех экономических и социальных направлений. В качестве еще одного примера могу отметить — без их спонсорства нам было бы крайне проблематично съездить в Москву, на выставку и фестиваль. Правда, для этого мы еще использовали все мыслимые и немыслимые возможности районного бюджета. Поездка в столицу из Заполярья — дело чрезвычайно затратное.

— А другие спонсоры у вас есть?

— В меру сил нам помогают АК «АЛРОСА» и ОАО «Нижне-Ленское». И мы также благодарны этим компаниям за поддержку.

Глубинный смысл

— Но, судя по всему, затраты того стоили?

— Безусловно. Благодаря этой поездке мы поняли, что в поддержке ремесел коренных малочисленных народов Севера движемся в правильном направлении. Тут ведь что главное? К любому делу нужно подходить тщательно и добросовестно. Иначе получится, как говорит молодежь, «попсовый вариант». Можно обшить купленную на рынке куртку бисером и сказать — вот, национальная одежда эвенков. А это неправильный подход, ведь в костюме аборигенов тщательно продумана каждая деталь. Каждая, до последней нитки, до последней завязки. Там нет ничего лишнего, и любое дополнение несет серьезный эстетический и исторический смысл. Наши предки были ближе к природе, чем все мы вместе взятые. И их духовная составляющая не в последнюю очередь отражалась в костюмах. А украшения? Это вообще тема отдельного разговора, целая философия. Там всё чрезвычайно тонко и символично. Мелочей нет. Украшения были не только, а точнее, не столько предметом роскоши, сколько энергетическим тоннелем. Проводником для добрых духов и преградой для злых. То же самое я могу сказать о традиционном убранстве жилищ северных народов. В них, в этих жилищах, всё было наполнено двойным смыслом. С одной стороны, каждый предмет обладал обычным функциональным набором, с другой — каждая вещь несла еще и энергетическую нагрузку. Я к чему всё это рассказываю? Просто на московской выставке серьезные эксперты не зря назвали нашу экспозицию одной из лучших. Они признали, что все наши костюмы, украшения и предметы быта были выполнены с поразительной исторической точностью, хоть сразу в музей отдавай.

— Как вам удалось сохранить такую точность?

— У нас в районе сохранились подлинные экземпляры традиционной одежды, традиционных украшений, традиционных предметов обихода, даже традиционных жилищ оленеводов. И мы строго соответствуем этому, скажем так, лекалу, этому этнографическому и историческому формату. Это придумано не нами и не нам вносить изменения. Зато теперь, после признания экспертов международного уровня, наши мастера могут передавать свое искусство и другим заинтересованным людям.

— Вы планируете тиражировать свои уникальные костюмы, украшения, предметы обихода и детали убранства жилищ?

— В разумных пределах. Нельзя превращать искусство в массовку. Хотя любые предложения о сотрудничестве мы рассмотрим. Мы люди открытые.

— Наша газета уже писала о вашем районе. Но совсем недавно нам рассказали, что у вас есть какой-то уникальный музей. О чем идет речь?

— По сути говоря, это целый этнокультурный комплекс. С помощью Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Анабарского улуса в 2004 году были построены ураса и балаган по всем традициям. Внутри они оборудованы точно так же, как было принято сто, двести или триста лет назад. Причем в музее мы не просто экскурсии проводим, но и организовываем там детский отдых в виде летнего лагеря «Чуораа», чтобы ребятишки могли полностью окунуться в быт и культуру своих предков. Устраиваем мы и различные праздники. Например, Байанай, что в переводе с эвенкийского означает «дух охоты». Фактически, это аналог якутского праздника Ысыах, на котором традиционно жители Анабарского района одеваются в национальную одежду, устраивают состязания по национальным видам спорта, танцуют долганский хоровод Хэйро и эвенкийский — Ьээдьэ. Также у нас ежегодно проходит слет оленеводов, на котором все желающие могут попробовать свои силы в гонках верхом на оленях, в гонках на оленьих упряжках, в метании аркана, в прыжках через нарты. Помимо этого у нас уже традиционно проводится конкурс «Кочевая семья». И знаете, что показательно? Интерес к профессии оленевода просыпается даже у детей, чьи родители оленеводством не занимаются. Они трудоустраиваются в летний период в оленеводческие хозяйства. И для нас это чрезвычайно отрадный фактор.

Нужна система

— Любовь Константиновна, но за праздником всегда следуют будни. Ваш район, по большому счету, оленеводческий. А наша газета не раз писала об основных проблемах в этом аграрном направлении. Скажите, что-то стало меняться в лучшую сторону?

— Честно говоря, повторяться не хочется. Да, оленеводство финансируется по остаточному признаку. И с этим не поспоришь. Тем более начиная с 2012 года полномочия по сельскому хозяйству переданы муниципальным районам. В одном из интервью я подробно рассказывала о наших проблемах. О том, как при наших запредельных (а в прямом смысле — заполярных) ценах на все продукты и товары оленеводы-кочевники зарабатывают по 7,5 тысяч рублей в месяц. И это при их-то тяжелейшем труде! О том, как стыдно было мне во время поездки в Норвегию, на Международный оленеводческий форум, за своих земляков, которые на фоне сытых и гордых норвежских аборигенов выглядели очень бедными родственниками. О том, что молодежь не хочет продолжать дело своих предков и при первой же возможности стремится уехать хоть на алмазные прииски, хоть в любой, даже самый маленький и депрессивный, но все-таки город. О том, что при такой ситуации в Арктике скоро вообще не останется людей. Старики умрут, а молодежь сбежит. И олени исчезнут. Грустно всё это. Вот вы знаете, что такое ежедневный труд оленеводов?

— В самых общих чертах.

— А я вам расскажу. Оленеводы кочуют фактически круглый год. Кочуют по бескрайней тундре, в том числе и в 60-градусные морозы. Кочуют вместе с женами и вместе с детьми, в том числе и самыми маленькими. Кочуют безо всяких средств коммуникации, в том числе и без связи. Кочуют без самых элементарных бытовых удобств. Это, так сказать, общая картина. Теперь — конкретика. Олени не могут слишком долго пастись на одном месте, поэтому кочевать нужно каждые три дня. А это значит, дважды в неделю аборигены собираются в путь. Из двух тысяч оленей нужно заарканить прирученных, снарядить караваны (так называемые балки), упаковать свой нехитрый скарб. И так из месяца в месяц, из года в год и из жизни в жизнь, по большому счету.

— А может ли оленеводство стать самодостаточным, прибыльным бизнесом?

— При определенных условиях — да, может. Я вот опять в качестве примера приведу Норвегию. Там государство поддержку оленеводов фактически возвело в культ. По очень простой причине — если не помогать аборигенам, то они исчезнут с лица земли. Коренные северные народы чрезвычайно уязвимы в рамках современной цивилизации. И норвежское правительство это понимает. Более того, оно осознает свою ответственность перед будущими поколениями. Ведь исчезновение даже самого маленького народа, с его культурой, с его традициями, с его историей, — это трагедия общемирового масштаба. Восполнить эту потерю будет невозможно. А в нашем мире всё взаимосвязано. И цепная реакция — это не фигура речи. Исчезнет что-то одно, за ним последует другое, потом третье, четвертое, пятое… И наша планета станет тусклой и серой. Повторюсь еще раз, власти Норвегии это осознают. Они предоставляют своим аборигенам множество финансовых и правовых льгот. Посмотришь, как живут их коренные северные народы, и только завидовать остается. У них всё автоматизировано. Оленеводы живут в благоустроенных стационарных домах со всеми удобствами. У каждой оленеводческой семьи минимум внедорожники, квадроциклы, снегоходы. Одежда и обувь — легкая, теплая, прочная и красивая. Средства связи — любые, включая мобильники (принимают везде) и Интернет (доступен в любой точке страны). Даже цены на оленину там, пусть и опосредованно, но регулируются. Килограмм этого мяса в Осло стоит, в переводе на наши деньги, порядка 1 600 рублей.

— А у вас, в Анабарском улусе?

— А у нас ровно в десять раз дешевле. Но главное даже не в этом, а в другом. У них оленевод ощущает себя элитой. У него ведь в руках редчайшая профессия. Юристов и экономистов много, а вот оленеводы — на вес золота. Там каждый оленевод является своего рода норвежским брендом. Он ходит с гордо поднятой головой и уверенно смотрит в будущее.

— Наши оленеводы хотя бы осознают, в каких тяжелых условиях им приходится работать? Или у них просто нет возможности с чем-то сравнивать?

— Ну как не с чем? За границу-то некоторые из них ездили. А потом рассказывали родственникам и друзьям, как там аборигены работают. Вопрос в другом — наш оленевод живет в несколько ином измерении. Для кочевников вся жизнь — в движении. Это особые, поистине уникальные люди. Они ощущают себя частью единого целого, частью природы. Солнце, небо, тундра, олень, человек — всё это складывается для них в общую картину. И каждый из них — часть громадного, прекрасного мира. Наверное, это и называется гармонией. Несмотря на все внешние трудности.

Любовь ДЖАБРАИЛОВА:
— Необходимо на официальном общероссийском уровне признавать промыслы и культуру коренных малочисленных народов Севера национальным достоянием России. Это должна быть даже не программа, а государственная стратегия, подкрепленная федеральным законом. Именно законом «О статусе национального достояния для промыслов и культуры коренных малочисленных народов Севера». Дальний Восток уже сейчас является уникальной этнокультурной площадкой. И если российская власть это осознает, то наша страна получит качественно новый виток развития. Не только в культуре, но и в экономике. 

— Наше государство вообще не помогает своим оленеводам?

— Я не могу сказать, что государственная поддержка оленеводам не оказывается. Оказывается, конечно. Есть реально работающие 

программы, выплачиваются денежные дотации, выделяются квоты на строительство индивидуального жилья. Мы оплачиваем, хоть и частично, учебу молодых оленеводов в республиканских вузах. А один парень из нашего улуса так вообще в Норвегии учится, в Международном институте оленеводства. Кроме этого, мы оказываем посильную поддержку родовым общинам. Решаем вопросы с земельными угодьями. У нас, действительно, многое делается для поддержания аборигенов. Но возможности республиканского и муниципального бюджетов далеко не безграничны. И это еще мягко сказано. Да и дело-то не в этом. Я считаю, что необходимо на официальном уровне признавать промыслы и культуру коренных малочисленных народов Севера национальным достоянием России. Это должна быть даже не программа, а государственная стратегия, подкрепленная серьезным федеральным законом. Именно законом «О статусе национального достояния России для промыслов и культуры коренных малочисленных народов Севера». Дальний Восток уже сейчас является уникальной, неповторимой этнокультурной площадкой. И если наша власть это осознает, то наша страна получит качественно новый виток развития. Не только в культуре, но и в экономике. Ощущается ли в России и во всем мире дефицит экологически чистых продуктов? Безусловно. А у нас что мясо, что рыба — всё экологически чистое. А наша чистейшая пресная вода? Это бесценное богатство для многих стран. И было бы хорошо, если бы наши федеральные власти оценили все эти региональные преимущества. Да, здесь требуется проявить государственную волю и человеческую мудрость. Но ведь и польза очевидна. Как для аборигенов, так и для всей страны.

Беседовали Екатерина ВАСЮКОВА,  Александр МАТВЕЕВ