«Камчатке нужно использовать свой уголь»

— Практически весь уголь, который используется в коммунальной энергетике Камчатки, завозится сюда из других регионов — из Кузбасса и с Сахалина. Между тем местные сырьевые ресурсы не востребованы, хотя они есть. И уголь у нас хороший, с нормальной калорийностью.

Однако государство с завидным упорством поддерживает крупных игроков рынка. Хотя самому государству это обходится дорого, ведь разницу между себестоимостью Гкал и тарифом компенсируется из госбюджета. Но при этом поддержку получают именно крупные компании из Кузбасса и с Сахалина.

А камчатские угольные предприятия уже давно, что называется, погибли. Осталось только наше. Да и у нас дела обстоят, мягко говоря, неважно. Между тем мы готовы обеспечить своей продукцией значительную часть нашей территории.

Генеральный директор

ООО «Палана-Уголь» Сергей СПИВАК

Коммунальная энергетика отдалённых территорий России остаётся одним из самых проблемных экономических факторов. Особенно на Севере, где практически всё топливо завозное. Да ещё и не всегда нормального качества. Между тем пример Камчатского края реально демонстрирует — здесь есть все возможности для эффективного использования собственных ресурсов. Вот только этим никто не пользуется. Почему? Это и стало предметом нашего разговора с руководителем единственного в регионе угледобывающего предприятия — ООО «Палана-Уголь» Сергеем СПИВАКОМ.

Почему так получается?

— Сергей Витальевич, на днях мы встречались с президентом некоммерческого партнёрства «Горнопромышленная ассоциация Камчатки» Александром Алексеевичем ОРЛОВЫМ, который рассказал любопытную историю. По его словам, некоторые, с позволения сказать, «специалисты» в своё время высказали мнение — мол, местные, камчатские угли плохо горят, поэтому целесообразнее покупать топливо в Кузбассе и на Сахалине. Так, собственно, сейчас и происходит — практически весь уголь, используемый в крае, завозной. За исключением ресурсов, добываемых на вашем предприятии. Между тем тот же Орлов утверждает: проходили проверки, которые реально доказали — именно местные угли хорошо горят, это качественное сырьё. Так где правда?

— Александр Алексеевич Орлов абсолютно прав. Но мне хотелось бы начать всё-таки с другого. В советские годы действовала чёткая установка — необходимо всеми силами стремиться уйти от обременений северного завоза. Логика властей здесь была понятной — перевести регионы на собственное топливо и тем самым сократить нагрузку на союзный бюджет.

Плюс к этому от территорий требовалось максимально наращивать местный отраслевой потенциал. Ведь это и рабочие места для жителей, и налоговые отчисления, и поддержка социальной сферы. Поэтому фактически везде, где это было возможно, велась разведка угольных месторождений в непосредственной близости от населённых пунктов. В том числе это происходило и в Корякии, где было открыто несколько крупных месторождений. С весьма приличными запасами. С весьма приличными, я это подчёркиваю. Это выявили специалисты Камчатских геологоразведочных экспедиций.

Да и другие геологические организации тут работали. И они выдали совершенно реальную картину. Например, только ресурсов Паланского месторождения (на котором мы сейчас и работаем) хватит на то, чтобы отапливать район в течение ста лет. Та же история и с другими природными запасниками.

Скажу больше, в течение двух десятилетий предприятие «Корякуголь» исправно снабжало топливом котельные Пенжинского района Корякского автономного округа. Сюда ни одной тонны сырья извне не завозилось, всё было местным. И всё было нормально. Никаких претензий к качеству угля ни у кого и никогда не было.

Но затем наступили времена конкурсов. И всё было отдано на откуп конкурсным комиссиям, которые и стали делать выбор в пользу крупных игроков рынка из других регионов России. В итоге почти все местные угольные предприятия прекратили своё существование. Осталась только наша организация. Да и то мы работаем, что называется, в усечённом режиме.

— В каком смысле?

— До недавнего времени мы поставляли 20 тысяч тонн бурого угля в Палану, 10 тысяч тонн в Манилы и 5 тысяч тонн в Хайрюзово. Вот такие были у нас объёмы. Не великие, конечно, но хоть что-то. Теперь же мы поставляем уголь только в Палану. Те же 20 тысяч тонн в год. И я не исключаю, что со временем нас могут вытеснить даже с этого рынка.

— Известно, что раньше вы работали ещё и на Хайрюзовском угольном разрезе. А что произошло потом?

— Я же сказал, что мы поставляли уголь в село Хайрюзово. И надеялись на продолжение работы. Тем более нам был обещан этот заказ. Но заказа не последовало, поэтому все работы на разрезе пришлось свернуть.

— То есть, по сути, вы закрыли этот разрез?

— Да, так оно и есть. Оттуда была вывезена вся техника, всё оборудование. Ну и люди, конечно же. А как работать, если нет заказов?

Дело в дотациях

— Сергей Витальевич, мне непонятно вот что. Завозить уголь однозначно дороже, чем использовать местные ресурсы. Так почему конкурсные комиссии идут на это?

— Это многогранная проблема. Но давайте с финансовых потерь. Кто теряет деньги? Энергетики? Ни в коем разе, потому что разница между Гкал и тарифом компенсируется из госбюджета. Поставщики? Опять-таки нет, они свою прибыль, в любом случае, получают. Теряет средства бюджет. Но это, видимо, никого не волнует.

— А почему не участвовали в конкурсах те местные предприятия, которые теперь перестали существовать? И почему ваша компания не участвует в этих торгах?

— А всё дело в самой конкурентной среде. Ведь кто является теперь основными поставщиками угля в нашем регионе? В первую очередь кузбасские и сахалинские промышленные группы. Это, без преувеличения, гиганты, обладающие серьёзными финансовыми ресурсами. А что такое любой конкурс? Это, в числе прочего, финансовое обеспечение заявки. И представьте, общая стоимость торгов составляет 120 миллионов рублей. Обеспечение, соответственно, 30 процентов, то есть 36 миллионов. Откуда местные предприятия могли взять такие деньги? Да и для нашей организации это нереально. А для наших конкурентов 36 миллионов — не цена вопроса. Вот и получается, что итоги торгов определяются ещё до начала торгов.

— Получается, что ФЗ-44 и здесь играет зловещую роль?

— Мне кажется, всё зависит от государственной воли. Ведь условия тех же торгов формируются конкурсными комиссиями. И если бы была поставлена задача поддержать местных производителей — она была бы выполнена.

Вопрос не в качестве

— Вернёмся к качеству угля. Почему вдруг несколько лет назад выяснилось, что ваш уголь, якобы, плохо горит?

— Это, как говорится, разговоры в пользу бедных. Проводились экспертизы, реально доказавшие приемлемую калорийность нашего угля (3 600–3 700 ккал/кг). Впрочем, теперь все эти разговоры остались в прошлом. Это когда только шла борьба за местные рынки, были рассуждения о том, что наш уголь якобы плохо горит. А теперь об этом вообще никто не говорит. Как и о котельных, «заточенных» под те или иные угли. Всё это осталось в прошлом. Сейчас рынок поделён. И кузбасским, да и сахалинским поставщикам нет смысла доказывать свои преимущества. Они своё дело сделали.

— Получается, что ваш уголь не хуже, чем у ваших конкурентов?

— Он однозначно лучше. Тем более что привозное топливо, на мой взгляд, вообще не отличается высоким качеством.

— А если говорить о цене?

— Наша отпускная цена приблизительно в два раза ниже, чем у конкурентов. Особенно с учётом низких расходов на доставку.

— И всё-таки, какие это цифры?

— Отпускная стоимость угля с нашего карьера составляет 4 тысячи рублей за тонну. И 2 тысячи рублей за доставку. Нетрудно подсчитать, что в итоге топливо у нас стоит 6 тысяч рублей. А завозной уголь — 10 тысяч за тонну. Вот и вся картина.

— Вы пытались обозначить проблему на уровне региональной власти?

— Мы это делаем постоянно. В том числе и с помощью НП «Горнопромышленная ассоциация Камчатки». Об этой проблеме знают все региональные чиновники. Не случайно этот вопрос не раз поднимался на различных совещаниях и круглых столах. Но воз и ныне там.

Возможно, если через вашу газету с проблемой будут ознакомлены федеральные чиновники, что-то изменится в лучшую сторону. Ведь для изменения ситуации требуется государственная воля. Как это и было раньше. И я подчеркну ещё раз, если коммунальная энергетика Камчатки станет использовать местные угли, выиграют от этого все. И местные производственные предприятия, и местный социальный сектор, и местные жители. И государственный бюджет, разумеется.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ