«Проблем хватает и на воде, и на берегу»

Власти на всех уровнях призывают рыбаков вкладывать средства в глубокую переработку продукции. Но наша компания уже это делает. Более того, мы готовы расширять действующие производственные мощности. В частности, планируем построить современный рыбоперерабатывающий завод. Но нам вот уже девять лет не удаётся оформить земельный участок, который относится к лесному фонду. По закону там можно заниматься сельским хозяйством, даже церковь построить можно. Но перерабатывать рыбу непосредственно на берегу почему-то нельзя. О каких инвестициях можно говорить, если никому не нужный участок земли на песках невозможно оформить по закону? И это на Сахалине, где свободных земель более чем достаточно. Поэтому назрела необходимость внести соответствующие изменения в Лесной кодекс РФ. Но самое главное заключается в том, что ситуация, связанная с невозможностью оформить участки под строительство береговых заводов негативно отражается на всей отрасли. В дальнейшем же этот негативный эффект ущемляет и интересы потребителя. В самом глобальном масштабе эта проблема ограничивает возможности развития дальневосточных территорий, что затрагивает и государственные интересы в целом.

Директор ООО «Биосервис»

Юрий ЕРЁМЕНКО.

О непростой ситуации в рыбопромышленном секторе Сахалина наша газета рассказывала не раз. По этому поводу мы издали несколько специальных выпусков. Не говоря уже о текущей информационной работе. Но, оказывается, есть проблемы, которые остались как бы «за кадром». Сегодня на наши вопросы отвечает директор одной из самых известных отраслевых компаний региона — ООО «Биосервис» Юрий ЕРЁМЕНКО.

Полный цикл

— Юрий Владимирович, известно, что ваша группа компаний обеспечивает целый отраслевой цикл — от вылова биоресурсов и их глубокой переработки до продажи. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

— Наши промысловые участки расположены вдоль северо-восточного побережья Сахалинской области. В этих местах замечательная экология, что, разумеется, сказывается на высоком качестве продукции. Я имею в виду кету, горбушу, камбалу, навагу и так далее. Также в компании имеются необходимые мощности по глубокой переработке продукции. Главным образом они сосредоточены на рыбоконсервном заводе «РКЗ Лаперуз», который, к сожалению, находится на большом расстоянии от района вылова. Но отмечу, всё, что мы производим, пользуется большим спросом у конечного потребителя. Всё это — заслуга всего нашего коллектива. Могу сказать, если человек проработал у нас в течение более или менее длительного времени, набрался опыта, это однозначно прекрасный рыбак или рыбообработчик. Это признают большинство участников рынка.

— В таком случае перспективы у компании должны быть прекрасными?

— Мне едва ли удастся ответить на ваш вопрос однозначно. Возможности для эффективного развития у нас есть. Вот только воспользоваться ими в полной мере мы не можем.

Чья земля?

— Почему не сможете?

— Власти на всех уровнях постоянно призывают рыбаков-предпринимателей вкладывать деньги в глубокую переработку ВБР. Мы, что называется, двумя руками «за» и готовы уже сейчас «вливать» собственные средства в строительство высокотехнологичных заводов. Но не можем это делать, поскольку тут проявляется главная проблема, связанная с пробелами законодательного регулирования пользования земельными участками.

— Нет свободных земель?

— Они есть, конечно. Но не там, где нам нужно. Ведь мы «привязаны» к береговым земельным участкам, куда сможем доставлять улов непосредственно с неводов. Но тут возникает препятствие — эти земли, как правило, относятся к лесному фонду. Хотя на самом берегу никаких лесов нет, это пески. Но юридически всё это — лесной фонд. И в соответствии с законом там можно, например, заниматься пчеловодством или вести какую-то иную сельскохозяйственную деятельность. Даже церковь можно построить. А вот заниматься на этих землях переработкой рыбы почему-то нельзя.

— Выходит, что получить такой участок в пользование для рыбопромышленников невозможно?

— В нашем случае это действительно невозможно. Однако дело даже не в наших собственных бедах. Проблема глобальнее. На качество и цену конечного продукта, который мы предлагаем рынку, влияет целый ряд связанных причин. Практика показывает, что, несмотря на научные прогнозы по объёму подходящих в наши воды водных биоресурсов, лосось, фигурально выражаясь, живёт своей жизнью. Как показал этот год, объёмы вылова едва ли могут быть с высокой точностью предсказаны. На юго-западе и юго-востоке Сахалина рыбы не было вообще, а вот на Камчатку пришло рекордное стадо. Однако, к сожалению, отрасль оказалась не готова принять и переработать такие большие объёмы рыбы. Первое звено в цепочке причин удорожания конечного продукта — транспортировка по морю. В связи с отсутствием необходимого количества судов-перегрузчиков, транспортировка одного килограмма рыбы от района вылова на Камчатке до Владивостока выросла в условиях большого давления рыбы до 15–20 рублей за килограмм. Второе звено — хранение. Во Владивостоке не оказалось достаточных морозильных мощностей для хранения такого объёма продукции. Собственники холодильного оборудования, осознавая повышенный спрос на их мощности, изменили тарифы и принципы формирования ценообразования услуг, на порядок увеличив стоимость хранения. Третье звено — транспортировка железнодорожным транспортом в западную часть страны. Острой проблемой является нехватка контейнеров с морозильной установкой, используя которые мы бы могли быстро транспортировать продукцию в западную часть страны железнодорожным транспортом. На её перемещение сегодня уходят недели. И, наконец, четвёртое звено, которое является в то же время и отправным во всей этой цепочке — отсутствие законодательной базы для строительства береговых предприятий по переработке и хранению ВБР. Построить береговое предприятие по переработке и хранению свежевыловленной рыбы в районе промысла сегодня едва ли возможно. Связанно это как раз с предыдущим вопросом — все эти земли являются землями лесного фонда, а Лесной кодекс по действующему законодательству не позволяет нам получить земельный участок и заниматься там переработкой и хранением ВБР. Здесь очевиден законодательный пробел. Для того, чтобы мы могли использовать участок берега по назначению, его необходимо взять в аренду. В настоящее время оснований для такой аренды не имеется, ведь рыбопереработка не попадает в перечень видов разрешённого использования земельных участков лесного фонда. И у лесхоза поэтому нет законных оснований, чтобы передать нам такой участок в пользование.

Вот и получается, что каждое вышеописанное звено — это составляющее в цепочке удорожания конечного продукта, и заплатит за это, конечно, потребитель. Очевидно, что при наличии необходимой законодательной базы и, как следствие, береговых мощностей по переработке и хранению ВБР выиграли бы все — как государство в целом, так и каждый потребитель нашей продукции.

— Говоря о невозможности перевода земель из одной категории в другую, что это? Замкнутый круг?

— Именно так. Причём этот замкнутый круг разорвать почти невозможно. На это уйдут многие годы, нужно вносить соответствующие изменения в Лесной кодекс — вписывать в этот нормативный акт «рыболовство» и «рыбопереработку» как разрешённые виды использования земельных участков лесного фонда.

— Если говорить о внесении необходимых поправок в Лесной кодекс, то обращались ли вы в федеральные органы власти с таким предложением?

— Мы это делаем в течение многих лет. Но пока, к сожалению, безрезультатно. Даже соответствующие обращения депутатов Сахалинской областной думы остаются без адекватной реакции со стороны федеральных органов власти. Кроме этого за нами пристально следят правоохранительные органы, которые чётко фиксируют недопустимые виды использования арендуемых земельных участков лесного фонда на побережье. И за нецелевое использование накладывают штраф — для предприятия он составляет 200 тысяч рублей, а для бригадиров 50 тысяч рублей.

Остаётся непонятным, почему в других странах, где рыбаки на своих джонках или катерах подходят к берегу и доставляют улов на ближайший завод, который находится тут же, в десятке метров от береговой линии, власти пытаются упростить организацию и без того сложного вида предпринимательской деятельности. У нас же всё наоборот — мы вынуждены отправлять рыбу за 500–600 километров от берега, где расположено перерабатывающее предприятие. Это в итоге отражается как на качестве, так и в целом на цене продукции.

— Тогда о каком развитии и инвестициях в рыбную отрасль вообще можно говорить?

— И я об этом же! Какой потенциальный инвестор сюда пойдёт, если решить проблему с маленьким участком никому не нужной земли просто невозможно? Но дело не только в инвестициях. Одной из основных задач российской экономики, как известно, является продвижение отечественной продукции как на внутренний, так и на внешний рынки. Собственно, этим и занимается ООО «Биосервис». Мы планируем расширять свою производственную деятельность. Но не можем, так как на Сахалине, оказывается, не хватает свободных земель. Не парадокс ли?

Но давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Ведь что такое рыбоперерабатывающий завод? Это ещё и рабочие места для местного населения, что для Дальнего Востока в целом и для Сахалина в частности является весьма актуальным вопросом. Но особенно важно это для тех, кто живёт в отдалённых посёлках, которые находятся ближе к берегу острова, нежели к городам. Работа в этих населённых пунктах зачастую есть только у бюджетников. Мы приходим и говорим, что готовы построить предприятие, на котором будут трудиться местные жители. Новый завод, само собой, станет платить налоги в бюджеты всех уровней.

Однако это оказывается слишком «сложной» конструкцией. Поскольку на пути такого вот экономического, производственного и социального развития стоят некие нормативные акты. Подчеркну, что мы предлагаем не саботаж действующего законодательства, а его актуализацию в интересах всего общества, членами которого являются отдельные потребители, бизнес-сообщество и государство в целом.

— Здесь с вами, Юрий Владимирович, трудно не согласиться. Можете сказать, сколько времени вы пытаетесь оформить участок на землях лесного фонда?

— В это сложно поверить, но соответствующую работу мы ведём почти десять лет, с 2009 года. И финал не виден.

Некуда девать

— Расскажите о результатах путины этого года.

— Если говорить об объёмах, то на северо-восточном побережье Сахалина подход был хороший, горбуша на нашем побережье заполнила все нерестилища и очень хорошо заполняла невода. Поначалу рыбаки сидели и, в прямом смысле, ждали у моря погоды. Штормило довольно сильно. В таких условиях работать мы не могли. Тем более, перерабатывающих судов, как я уже отмечал, не было, все ушли на Камчатку. Затем установилась хорошая погода. И тут как раз у нас начался большой подход рыбы. Но принять её в должном объёме мы не смогли. Людей было мало, а ближайшие к берегу заводы были не готовы работать в усиленном режиме.

— Если продолжить разговор о перспективах строительства рыбоперерабатывающего завода на северо-востоке Сахалина, то под какие объёмы он может быть, что называется, «заточен»?

— Современное предприятие отличается как раз тем, что технологический цикл может меняться с учётом реалий. Мы готовы построить завод с объёмом переработки до 100 тонн рыбы в сутки. Это как раз те производственные параметры, которые будут востребованы всегда. Но при необходимости мощности можно будет увеличить. Было бы что увеличивать. Но вот с этим, как я и сказал, есть проблемы. Так почему инициативы региональных предпринимателей, которые уже развивают Дальний Восток и готовы продолжать эту работу, игнорируются? Неужели нужно, чтобы в ситуацию с отведением земель лесного фонда под рыбопереработку вмешался лично президент РФ? Неужели только тогда дело может сдвинуться с мёртвой точки? Складывается впечатление, что иного выхода нет. И нам нужно обращаться непосредственно к главе государства. Ведь в своё время, после инициативы Владимира Путина стартовал проект «Дальневосточный гектар». Несмотря на то, что законодательно эта проблема так же была не доработана. Получается, всё возможно, если будет на то государственная воля.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ