Неостровные проблемы Сахалина

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 07 (137), июль 2018

Для начала — небольшая ремарка. Мы регулярно выезжаем в командировки в разные регионы Дальнего Востока. В том числе и в такие типично «рыбацкие», как Камчатка и Приморье. Да и в Хабаровском крае постоянно общаемся с участниками рынка. Поэтому можем констатировать — нигде, кроме Сахалина, среди рыбаков нет такого разобщения.

Когда в товарищах…

Именно на Сахалине представители отраслевых ассоциаций даже не скрывают своего негативного отношения друг к другу. Обвинения, типа «они думают только о своём кармане, но никак не об интересах государства и людей», — ещё самые мягкие. Можно сказать, почти невинные. Среди упрёков встречаются даже такие: «наши „коллеги“» (вот как-то так, в кавычках.— Ред.) уже сделали всё, чтобы оставить Сахалин без рыбы». Впрочем, есть у «конкурентов» и общий раздражитель под названием наука. Представителей научных организаций подозревают в работе на крупных игроков рынка. Мол, учёные выдают те заключения, которые выгодны лоббистам.

Разбираться, кто тут прав,— дело неблагодарное. Да и ненужное. Безусловно одно — пока сахалинские ассоциации выясняют, какая же из них представляет интересы всех рыбаков, а какая является откровенно фейковой, полноценно отстаивать отраслевые интересы не получится ни у одной из них. И это печально. Остаётся надеяться, что рыбопромышленники всё-таки смогут объединиться в большую, значимую и авторитетную организацию. Ведь задачи у всех, кто работает в этой сфере, — общие. И проблемы, по большому счёту, тоже общие. Поэтому решать их можно только сообща. Если, конечно, речь не идёт только о дележе «портфелей при власти».

Такое вот безрыбье

Впрочем, все руководители рыбопромышленных компаний и сейчас озвучивают весьма значимые проблемы. Например, председатель НКО «Ассоциация прибрежного промысла», генеральный директор компании «Свободное 2001» Анатолий ОСАДЧИЙ вот уже много лет бьёт во все колокола и доказывает, какой вред приносят интересам государства ряд государственных же рыбоводных заводов. Он на всех уровнях, с цифрами и фактами разъясняет: многие из таких предприятий изначально создавались для воспроизводства горбуши. Однако почему-то впоследствии они были переориентированы «на кету». Хотя такие предпочтения, разумеется, объяснимы с чисто экономической точки зрения. Кета обязательно возвращается туда, откуда была в своё время выпущена. А возврат горбуши не гарантирован. Вот Анатолий Осадчий и обозначает суть вещей: вся суета вокруг рыбозаводов обусловлена желанием их руководителей получить разрешения на право добычи дорогостоящего ресурса. Кеты, конечно же. В качестве примера он привёл завод «Соколовский». Мол, там вообще икра не закладывается. Зато в устье реки Найба ещё год назад было добыто не менее двух тысяч тонн рыбы.

Но, может, это всё слухи? Казалось бы, откуда рыбопромышленник, не имеющий прямого отношения к конкретному объекту, может знать, есть там икра или нет? Поэтому мы сами поехали на «Соколовский». Каким-то чудом на завод нас пропустили. Вернее, мы прошли туда сами, не спрашивая чьего-то разрешения. Что, собственно, в полной мере позволяет нам Федеральный закон «О средствах массовой информации». И убедились — Анатолий Осадчий прав, все каналы в питомнике «Соколовского» абсолютно чисты. Без малейших признаков мальков. Даже без воды. Хотя в июне рыбозаводы, как правило, уже начинают выпускать молодь.

И вот интересно, какие отчёты для чиновников потом будут «рисовать» руководители рыбозавода? Кстати, о руководителях. Через некоторое время после начала нашей самовольной экскурсии сотрудники предприятия закрыли двери в питомники и объяснили: звонил исполняющий обязанности директора и «не рекомендовал» подчинённым общаться с журналистами. Так мы, собственно, и не общались. О чём тут вообще разговаривать, на пустом-то заводе?

А вот к сахалинской межрайонной природоохранной прокуратуре вопросы у нас возникли. Поскольку в этом ведомстве, насколько нам известно, находится обращение региональных промышленников, касающееся как раз всех странных вещей, происходящих на рыбозаводах. Да и вообще, надзорное ведомство, как нам кажется, и должно контролировать всё, что связано с воспроизводством рыбы. Но разговора с заместителем сахалинского межрайонного природоохранного прокурора Виталием АБРАМОВЫМ не получилось. На наш звонок он ответил. Но тут же заявил: «Я ничего комментировать не буду, обращайтесь в областную прокуратуру». Хотя при чем тут «вышестоящая инстанция»?

Нетрудно догадаться, что всё происходящее в природоохранной сфере (а это и ситуации на рыбоводных заводах) относится к компетенции природоохранной прокуратуры. Это вообще самодостаточное ведомство. Так что ссылки г-на Абрамова на облпрокуратуру весьма и весьма странные. По крайней мере, по нашему мнению.

Что делать?

Межу тем многие рыбаки Сахалина своё отношение к рыбоводным заводам обозначают предельно чётко. Во-первых, это не основной, а сопутствующий вид рыболовного бизнеса. И расставлять в этой связи приоритеты также нужно соответствующим образом. Во-вторых, нельзя строить эти предприятия на богатых нерестовых реках. Было бы оптимально создать перечень так называемых «эталонных» водоёмов, где ни о каком искусственном воспроизводстве не должно идти и речи.

Но вообще отказываться от строительства рыбозаводов не стоит. Оптимальный вариант — юго-западное побережье острова, где практически нет нерестилищ. Вот пусть там и занимаются рыбоводством те, кто «заточил» под это свой бизнес. Как это делает, например, компания ООО «Каниф», к которой ни у кого претензий нет. Наоборот, все говорят об эффективности этой отраслевой организации. В-третьих, необходимо последовательно, на всех уровнях (включая прокурорский) контролировать государственные рыбоводные заводы. И делать гласные, доступные общественности выводы. Наконец, в-четвёртых, требуется провести паспортизацию водоёмов. И определить — а что вообще происходит на сахалинских реках? Только после этого можно будет говорить о развитии прибрежного рыболовства во всех его проявлениях.

Последний раз такая паспортизация проводилась здесь в 1972 году. С тех пор утекло много воды и в прямом, и в переносном смысле. Так что современная паспортизация, безусловно, нужна. Как говорят сами рыбаки, основная проблема заключается в том, что никто не знает всю глубину проблем. Если раньше на сахалинских реках стояли 18 контрольно-наблюдательных станций, то сейчас их остались единицы. Как можно контролировать те же гидрологические процессы при таком дефиците? Какие выводы можно делать при таком вакууме в мониторинге? Так что вопросы, в том числе и к науке, в любом случае, остаются. И этих вопросов много. Сами рыбаки уже оказывают учёным серьёзную поддержку. Они готовы оказывать её и в дальнейшем. Вот только будет ли от этого толк?

В сетях проблем

Много вопросов на Сахалине возникает и к орудиям лова. Например, Анатолий Осадчий и ряд его коллег предлагают «урезать» неводы с полутора километров до пятисот метров. Но оптимальный в этом случае вариант заключается в схеме: один рыбопромысловый участок — один невод.

Впрочем, не все согласны с такой концепцией. По мнению генерального директора ООО «Биосервис» Юрия ЕРЁМЕНКО, все отраслевые требования уже давно зафиксированы в правилах рыболовства (как прибрежного, так и морского), которые формировались в течение десятилетий. И менять их нельзя ни в коем случае, ни к чему хорошему это не приведёт. Да и вообще, сегодня промышленное рыболовство не наносит урон природе. Ведь те же ставные неводы являются пассивными орудиями лова. Они используются в течение всего нескольких часов в сутки. А их конструкция такова, что рыба может свободно мигрировать. Поэтому, как отмечает Юрий Ерёменко, что-то урезать не только нельзя, но и вредно.

Если же продолжить разговор об орудиях лова, то тут нельзя не отметить: эта проблема касается всех рыбаков. И тех, кто занят в прибрежном направлении, и их коллег, работающих в море. Последние, кстати, высказывают своё мнение по поводу так называемого дрифтерного лова. Дело в том, что два с половиной года назад камчатские рыбопромышленники добились официального запрета на использование дрифтерных сетей, которые наносят урон окружающей среде. Так вот, с этой позицией согласны далеко не все.

Ряд участников рынка утверждает: нет никаких научных данных о том, что дрифтерный промысел угрожает биоразнообразию и устойчивому воспроизводству птиц и морского зверя. Также рыбаки приводят в качестве примера высказывание известного учёного Сергея СИНЯКОВА, который опроверг утверждение, что дрифтер, облавливающий смешанные скопления лососей, нерестящихся в разных водоёмах, ставит под угрозу уничтожение популяции в отдельных реках. По этому поводу Сергей Синяков заметил: «Это противоречит фактам. Подобный упрёк можно адресовать и береговому промыслу, также «перехватывающему» лосось, нерестящийся в разных реках».

Кроме того, во время нашей командировки на Сахалин выяснилось, что и сам запрет на дрифтер является, скажем так, не совсем понятным. Дело в том, что нормы закона (а точнее, изменения в ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов») запрещают применять дрифтерные сети в определённой акватории океана или моря, где происходит движение анадромных видов рыб к местам нереста. То есть речь идёт именно о движении на нерест. Однако тихоокеанский лосось ещё до нереста в реках нагуливается по всей акватории Тихого океана, включая исключительную экономическую зону Российской Федерации. И вот тут возникает вопрос: почему нельзя вести дрифтерный лов в тех случаях, когда соответствующие орудия не ставятся непосредственно на путях миграции?

С просьбой разъяснить все эти правовые нюансы представители Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО) во главе с Максимом КОЗЛОВЫМ обратились к директору Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Талие ХАБРИЕВОЙ. А в частных разговорах некоторые сахалинские рыбаки вообще утверждают, что запрет на дрифтер сыграл на руку… компаниям из США. Ведь «благодаря» этому запрету с рынка ушла российская рыба, главным образом самая дорогая и востребованная нерка.

Однако с таким утверждением категорически не согласны камчатские участники рынка. Вот как в своё время обозначил ситуацию генеральный директор ООО «Устькамчатрыба», вице-президент Ассоциации рыбопромышленников Усть-Камчатского района Роман КИРИЕНКО:

«Наша ассоциация примерно в течение семи лет доказывала на всех уровнях: дрифтерный лов, при котором в море уничтожается всё живое, необходимо запретить. Мы подготовили сотни документов, обращались буквально во все инстанции, подключили к этому процессу практически всех своих коллег. И вот с 1 января 2016 года Указом Президента РФ Владимира ПУТИНА дрифтерные сети были официально запрещены. Для нас очевидно — в рыболовстве нужно использовать ставные неводы, которые являются пассивным орудием лова и дают возможность не только осуществлять вылов, но и создают условия для сохранения биоресурсов. Мы думаем о завтрашнем и даже о послезавтрашнем дне. Иначе можно в одночасье, условно говоря, уничтожить всю рыбу. Как это случилось уже на Сахалине…»

Добавим от себя, сколько специалистов — столько и мнений. И, разумеется, ситуация с дрифтерными сетями, несмотря на запрещение вести соответствующий промысел, остаётся острой. Конечно, это связано, в числе прочего, с типично рыночными интересами тех или иных игроков. Но дискуссия, в любом случае, показательная. И в «деле дрифтера», похоже, рано ставить точку.

Современный подход

Но коль скоро существует запрет на определённый вид промысла, значит, должна появиться какая-то новая альтернатива. И она появилась. Как нам стало известно, сахалинские рыбаки приняли участие в разработке проекта «обмётная сеть». Это мобильное орудие лова, по оценкам специалистов того же ВНИРО, является не только современным и эффективным с производственной точки зрения, но и ресурсосберегающим. По сути, оно состоит из трёх сетей. И применение так называемой опушки на сетном полотне позволит избежать объячейки рыб в поверхностном слое воды. Что сделает безопасным это орудие лова для морских птиц. А открытые «окна» в сетях-вставках, не перекрытые сетным полотном, позволят случайно оказавшимся в обмётном пространстве морским млекопитающим беспрепятственно покинуть зону облова.

И вот что важно. Проект успешно прошел все согласования. Он был официально одобрен и на заседании Дальневосточного научно-промыслового совета (ДВНПС), и на учёном совете ФГБНУ «ВНИРО». Это случилось ещё осенью 2015 года. Также разработка получила одобрение Всероссийского общества охраны природы.

Однако «Росрыболовство» до сих пор не внесло соответствующую поправку (которая сделает это орудие лова полностью законным) в пункт 18.21 Правил рыболовства для Дальневосточного рыбохозяйственного бассейна. Чиновники ссылаются, что технологическая новация не прошла натурные испытания. Хотя общеизвестно — проводить их не нужно в принципе, поскольку таких норм нет даже в приказах самого Федерального агентства по рыболовству во главе с Ильёй ШЕСТАКОВЫМ. На основании чего кто-то будет что-то испытывать? По этому поводу рыбаки только разводят руками. И ждут, когда же в этой истории возобладает здравый смысл. В частности, директор ООО «Паллада» Сергей ДИДЕНКО так прокомментировал ситуацию: «Думаю, мы с вами ещё подробно об этом поговорим. Но мы надеемся, что всё нормализуется и обмётная сеть получит законный статус».

Проблемные факторы

А теперь — к основному вопросу. Почему на Сахалине нет рыбы? Мы услышали по этому поводу множество версий, начиная от обвинений отдельных лиц в сознательном уничтожении биоресурсов и заканчивая ссылками на «естественные природные факторы». Но почти все собеседники приводили в пример Камчатку. Мол, у них-то рыба есть. А у нас — увы. Хотя сравнивать эти показатели, наверное, нужно осторожно.

По официальным данным, площадь нерестилищ на Камчатке составляет 315 миллионов квадратных метров. На Сахалине — всего 25 миллионов квадратных метров. В 12 раз меньше. Но при этом объём вылова на полуострове в прошлом году составил 350 тысяч тонн. На острове — 60 тысяч тонн. Всего в пять раз меньше. Также нельзя забывать и об отсутствии на Сахалине по-настоящему протяжённых рек. Все это, действительно, объективные факторы.

Разумеется, есть и откровенный негатив. Теперь уже большинство рыбаков признаёт пагубность рыбоучётных заграждений (РУЗов), которые в своё время устанавливали на нерестовых реках Сахалина. Остаются проблемы, как уже и отмечалось, с рыбоводными заводами. Также большой урон наносят браконьеры. Между тем власти региона идут на какие-то странные шаги. То предлагают к реализации схему — «одна река — одно стадо — один пользователь», где будет делаться ставка на масштабную работу 11 ассоциаций, что уже вызывает недоумение среди участников рынка. То предлагают принять так называемый «закон трёх хвостов», по которому каждый сахалинец, может, будет ловить ежедневно по три рыбины, что кроме улыбок ни у кого и ничего не вызывает.

Хотя и позитив тоже есть. Как отметил в разговоре с нами заместитель руководителя Агентства по развитию электроэнергетики и газификации Сахалинской области Николай БУРХОВЕЦКИЙ, создание новых рыбоперерабатывающих производств на Курилах сопровождается созданием новых генерирующих мощностей. Например, рыбокомбинат «Островной» к 2021 году будет потреблять 17 мегаватт электроэнергии. А в компании «Курильский рыбак» уже к следующему году будет востребовано 6 мегаватт. Это — серьёзные мощности. Соответственно, речь идёт о масштабном производстве, что подразумевает и увеличение выпуска готовой продукции, и создание новых рабочих мест. Так что динамика очевидна. И это радует.

Александр МАТВЕЕВ