Амурская петля — 2

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 04 (155), апрель 2020

Мы продолжаем расследование ситуации, сложившейся вокруг рыбалки на Амуре. В нашем прошлом материале «Амурская петля» речь шла об истории вопроса и о том, что именно влияет на снижение объёма вылова лососей. А сегодня поговорим о конфликте интересов.

Дело — труба

В марте на одной из хабаровских телепрограмм присутствовали три гостя — председатель Дальневосточной ассоциации рыбоводов Евгений ПУХКАЛОВ, председатель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Максим БЕРГЕЛЯ и председатель Хабаровского краевого фонда содействия охране водных биологических ресурсов «Амур» Олег АБАКУМОВ. Говорили они о необходимости разработать и принять стратегию развития отрасли. Дескать, это давно уже надо было сделать, ведь ВБР исчезают. И здесь нет вины мифических москвичей — всё это делают дальневосточные рыбаки, как легально работающие, так и браконьеры.

Собственно, спорить с этим даже не приходится. Всё верно. Но где-то к середине программы проявилась одна показательная деталь — г-н Бергеля упомянул неких рыбопромышленников, которые «решают общие проблемы за чужой счёт». А далее он заговорил аллегориями, мол, река — это, фигурально выражаясь, труба, и кто находится в начале этой трубы, тот и получает больше возможностей для рыболовства. Ничего странного в этих словах Максима Бергели нет, поскольку о «трубе» он регулярно рассказывает на многих отраслевых мероприятиях, так что все к этому привыкли. Смысл такой: нижняя часть «трубы» — это Амурский лиман. Соответственно, большая часть ресурса добывается там. А далее «по трубе» (читай, в Ульчский и Комсомольский районы) лососёвые доходят в ограниченном количестве.

Если не разбираться в истории вопроса, то звучит вроде бы убедительно. Но мы всё-таки попытались разобраться.

Не препятствуют

Могут ли рыбаки Нижнего Амура, работающие в Николаевском районе, препятствовать проходу лососёвых на нерест? На этот вопрос мы попросили ответить доктора биологических наук, лауреата премии Правительства РФ Игоря ХОВАНСКОГО. Ведь можно долго рассуждать на ту или иную тему, но позиция науки должна быть главенствующей. Вот что рассказал наш собеседник:

— Если говорить об Амурском лимане, то только ширина устьевой части (то есть входа в Амур) здесь составляет 16 километров. Также стоит отметить — в лимане большие глубины, сильное течение, да ещё и частые штормы, во время которых промысел, разумеется, не ведётся. Причём проходными днями штормовые дни не считаются, хотя промысел не ведётся в обоих случаях. При таких условиях воспрепятствовать проходу рыбы на нерест практически невозможно, как и выловить некие запредельные объёмы лососёвых. И это понимали всегда. Неслучайно и в дореволюционные времена, и в советские годы основная рыбалка осуществлялась в низовьях Амура. Это объясняется ещё и тем, что в лимане добывается лучшая рыба, так называемая серебрянка. А вот вверх по реке поднимаются лососёвые гораздо более низкого качества. Правда, икры у их особей больше, чем у рыбы высокого качества, что также делает её ценной для отрасли. Итак, что получается? Несмотря на то что в лимане вылавливается значительный объём лососёвых, препятствий для их подъёма выше, на нерест, нет. Тем более с учётом проходных дней, которые контролировать (на заездках) очень просто.

Добавим от себя: если говорить об уничтожении ВБР, то в этом серьёзную роль играют орудия лова. И, вполне возможно, даже более чем серьёзную. Так вот, природные условия позволяют ловить в низовьях Амура главным образом заездками, а в середине и в верховьях реки — сетями. Здесь вновь стоит обратиться к мнению ученых. Руководители Хабаровского филиала ФГБНУ «ВНИРО» Николай КОЛПАКОВ и Денис КОЦЮК в своей работе «Кризисы рыболовства в бассейне реки Амур. Количественный анализ фонда рыбопромысловых участков» подробно остановились на этом вопросе:

— Дело в том, что рыбаки приустьевого участка реки Амур и Амурского лимана (Николаевский район) уже более ста лет добывают рыбу при помощи ставных неводов в жёстком каркасе — заездков, а рыбаки верхних районов используют на промысле ставные сети. Принцип работы заездка заключается в установке направляющей стены (крыла заездка) от берега до канала, на кромке которого устанавливается ловушка (глаголь). Крыло ставится под углом к течению и укрепляется кольями, вбиваемыми в грунт на расстоянии от двух до пяти метров друг от друга, у фарватера крыло загибается буквой «Г», и на изгибе ставится глаголь. Таким образом, крыло заездка перегораживает мелководный участок от берега до края канала, направляя рыб в ловушку невода глаголь. Заездок устанавливается на кромке канала до глубины 7—8 метров.

Заездок по своим конструктивным особенностям не может перекрывать миграционный путь лососей. Принцип его лова заключается в том, что плотные косяки мигрирующей рыбы течением выдавливаются из канала на отмель и крылом заездка направляются в ловушку. Рыбы, мигрирующие по каналу, в зону облова не попадают.

Добавим от себя: получается, что пассивное орудие лова (заездок) не мешает миграции рыб. Это не журналистское предположение, а официальная позиция ведущих учёных профильного Всероссийского научно-исследовательского института рыбной отрасли. В Николаевском районе ловят в основном, повторимся, заездками. Так где же здесь принцип «трубы», о котором регулярно говорит Максим Бергеля? Кто же уничтожает ВБР, мешая лососёвым пройти к нерестилищам? Не те ли, кто рыбачит активными орудиями лова, то есть сетями? Так именно это и происходит в Ульчском и Комсомольском районах. Да, природные явления не позволяют использовать там заездки, которые, кстати, были ещё и сокращены в прошлом году с 37 до 18. То есть, чтобы сохранить исчезающие ВБР, рыбопромышленники Нижнего Амура САМИ, БЕЗ ВНЕШНЕГО ДАВЛЕНИЯ, пошли на то, чтобы «урезать» количество даже безопасных для природы орудий лова. А вот количество «агрессивных» сетей увеличилось… в два раза, с 1361 в 2018 году до 2269 в 2019 году. Об этом мы рассказывали в прошлом материале, поэтому коротко отметим: сетной лов осуществляется в Ульчском и Комсомольском районах.

Ну а сейчас вновь процитируем работу Николая Колпакова и Дениса Коцюка, которые чётко объяснили причину снижения уловов и её связь в том числе и с орудиями лова:

— Плавная сеть — активное орудие лова, движется по течению реки, наплывая на рыбу… Таким образом, при естественном снижении численности лососей, а также в результате развития лососёвых промыслов в Амуре к 2017 году был сформирован чрезмерный уровень промысловой нагрузки, что привело к резкому падению уловов… Подводя итог вышесказанному, можно заключить, что объёмы вылова лососей в 2008—2016 годах «разбаловали» рыбохозяйственную отрасль. В эти годы рыбаки ловили необычайно много для Хабаровского края, фактически это были исторические максимумы, которые не могли длиться вечно. На волне больших подходов и уловов был допущен ряд просчётов. В Амуре сформировано избыточное количество рыбопромысловых участков (РПУ). При этом промышленники захотели ловить ещё больше и для этого нарастили количество и габариты орудий лова (сети и невода).

Так продолжаться не может

В публикации «Амурская петля» мы уже приводили высказывание ветерана рыбопромышленной отрасли, экс-председателя рыболовецкого колхоза «Ленинец» (Николаевский район) Владимира КУЗЬМИНА. Он предельно просто, но в то же время профессионально обозначил ситуацию:

— Такой промысловой нагрузки, как сейчас, никогда не было. Но так продолжаться не может, иначе ценный государственный ресурс будет уничтожен в угоду чьим-то бизнес-интересам. Поэтому количество сетей, да и всех РПУ, необходимо сокращать, а рыбалку смещать в низовья Амура, как это исторически сложилось.

Солидарен с ним и глава Николаевского района Анатолий ЛЕОНОВ:

— Ситуация в рыбопромышленном секторе непростая. И мы все знаем, кто за всем этим стоит, кто «поднимает волну» и предлагает изменить схему и территориальность рыболовства. Это делают бизнесмены, задача которых — сместить рыбалку вверх по Амуру. Но такой подход чреват более чем серьёзными неприятностями не только для отрасли, но и в целом для водных биологических ресурсов, которых мы можем лишиться. Нельзя передвигать рыболовство ближе к нерестилищам. Это прямой путь к уничтожению ВБР. Второй момент: что такое рыбопромышленный комплекс? А это один из механизмов обеспечения продовольственной безопасности страны. Но ведь именно в Николаевском районе вылавливается лучшая кета-серебрянка с очень нежным, розовым филе. Наверх доходит другая рыба, у неё даже чешуя пятнистая, а филе более тёмного цвета и, конечно, менее вкусное. Так почему мы должны кормить население продукцией второго сорта, когда можем поставлять ему самую качественную кету? Ну и, разумеется, если говорить о проблемах рыболовства, нельзя сбрасывать со счетов сетные орудия лова. Такие сети не зря называют плавными, ведь они, в отличие от заездков, захватывают всю рыбу, не пропуская часть ресурса на нерест. И это также негативно отражается на объёмах, а самое главное, на естественном воспроизводстве лососёвых.

В сетях проблем

При подготовке этого материала мы встречались со многими специалистами. Практически все они говорили следующее: есть орудия лова, которые требуется запретить немедленно, поскольку они наносят большой урон окружающей среде. Это, например, плавная (жилковая) сеть из моноволокна, которая захватывает всё живое, да ещё и не разлагается в воде после того, как приходит в негодность и её топят. По сути, это речной аналог морских дрифтерных сетей, запрещённых прямым указом президента РФ. И с тех пор уловы на Камчатке, кстати, пошли вверх. Вот что рассказывал нам в своё время вице-президент Ассоциации рыбопромышленников Усть-Камчатского района Роман КИРИЕНКО:

— Наша ассоциация не просто била тревогу — мы в течение примерно семи лет доказывали на всех уровнях: дрифтерный лов, при котором в море уничтожается всё живое, необходимо запретить. Мы подготовили сотни документов, обращались буквально во все инстанции, подключили к этому процессу практически всех коллег. И вот с 1 января 2016 года указом президента РФ В.В. ПУТИНА дрифтерные сети были официально запрещены. Для нас очевидно: в рыболовстве нужно использовать ставные невода, которые являются пассивным орудием лова и дают возможность не только осуществлять вылов, но и создают условия для сохранения биоресурсов. Мы думаем о завтрашнем и даже о послезавтрашнем дне. Да, можно в одночасье, условно говоря, уничтожить всю рыбу, как это уже случилось на Сахалине, как это происходило на западном побережье Камчатки. Можно за счёт этого получить сверхприбыль. А что дальше? С чем останемся мы уже в недалёком будущем? С чем останутся наши дети? Это важные вопросы. Но для нас ответ очевиден: мы пришли на Камчатку не надолго, а навсегда. Этим всё сказано.

И вновь редакционная ремарка. В 2019 году (то есть всего через три года после запрета дрифтера) на Камчатке добыли 378 тысяч тонн лососёвых. Это более чем в три раза больше, нежели во всех дальневосточных регионах, вместе взятых. При этом в 2015 году (то есть накануне введения запрета на дрифтерный лов) на полуострове добывали менее 200 тысяч тонн. Как говорится, без комментариев.

Поэтому со своим камчатским коллегой полностью согласен президент Ассоциации рыбопромышленных организаций Хабаровского края Сергей РЯБЧЕНКО:

— Подчеркну ещё раз: плавные сети необходимо существенно сократить, а если эти орудия лова наносят вред окружающей среде, то и запретить. Конечно, здесь требуется учесть мнение учёных. Однако для нас очевидно: нужно в принципе сокращать промысловую нагрузку на Амур — река уже не выдерживает. Такое количество сетей и РПУ — это просто за гранью. Причём обратите внимание: рыбаки, которые входят в нашу ассоциацию, всегда ставят во главу угла вопросы сохранения ВБР и только потом свой промышленный интерес. Приведу конкретный пример: как все знают, в прошлом году в регионе был наложен мораторий на летнюю лососёвую путину. И это было не административное решение, а предложение членов нашей ассоциации. То есть сами рыбаки предложили сократить объёмы рыболовства, даже в ущерб собственным доходам. Та же история и с заездками. Они не мешают проходу рыбы на нерест, но на всякий случай мы их сократили в два раза. И мне непонятно, почему некоторые другие ассоциации не ставят вопрос о сокращении количества плавных сетей или РПУ? Красиво рассуждать о стратегии развития отрасли легко, а «перетаскивать» рыбалку в свои районы ещё и выгодно. Но давайте думать об интересе государства, об интересах жителей Хабаровского края. Да, это непросто и однозначно невыгодно с точки зрения получения прибыли. Но без такого подхода рыбы в Амуре скоро совсем не останется.

В этой связи председатель комитета Государственной Думы РФ по региональной политике и проблемам Дальнего Востока и Севера Николай ХАРИТОНОВ озвучил конкретное предложение:

— Было бы целесообразно сформировать инициативную группу граждан, живущих на берегах Амура и обеспокоенных большим количеством активных орудий лова. Можно обратиться с официальным запросом непосредственно ко мне как к руководителю профильного комитета. Будем работать, ведь нельзя оставлять без внимания богатства Амура.

Браконьеры в законе

Но вернёмся к началу нашего материала. Руководитель Ассоциации рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского районов Максим Бергеля во время упомянутого телеэфира внёс еще одно предложение — разработать модель отдельного вида рыболовства, при котором определённые категории граждан получат «доступ к реке» и смогут легально добывать, перерабатывать и реализовывать небольшие объёмы рыбы. Но эта идея уже вызвала негативную реакцию специалистов.

Сергей РЯБЧЕНКО, председатель Ассоциации рыбопромышленных организаций Хабаровского края:

— Это приведёт лишь к увеличению браконьерского вылова. У нас и так подано более 31 тысячи заявок на вылов биоресурсов представителями КМНС и любителями. Существуют резонные подозрения, что под их видом ловят те, кто к коренным малочисленным народам Севера не имеет никакого отношения. А если здесь появится какая-то дополнительная группа граждан, имеющих право на промысел, это будет катастрофой, особенно с учётом резкого снижения объёмов ВБР.

Анатолий ЛЕОНОВ, глава Николаевского района:

— Нельзя перекраивать закон. Число так называемых лжеКМНС уже превысило все мыслимые пределы. Ведь сейчас любой может назвать себя аборигеном. И называют, и вылавливают рыбу в объёмах, превышающих промышленные.

Доктор биологических наук Игорь ХОВАНСКИЙ:

— Мне кажется, настало время проводить ревизию списка представителей КМНС, подающих заявки на вылов рыбы. Это право должны получать люди, живущие в единой культурной среде коренных малочисленных народов Севера, те, кто придерживается традиций предков, кто знает язык, кто в принципе неотделим от своего этноса.

Кроме этих спикеров, публично высказался в СМИ (как раз на тему лжеКМНС) и сопредседатель Хабаровского регионального отделения Общероссийского народного фронта Дмитрий НОЖЕНКО. Он также выразил недоумение: как за несколько лет количество заявок (на рыболовство) от представителей коренных малочисленных народов Севера выросло в разы? И предложил детально разобраться, «кто коренной, а кто не коренной», после чего заявил, что настало время «для защиты ресурса и разумного ограничения ресурса».

Также не стоит забывать — согласно распоряжению правительства Хабаровского края от 30 марта 2018 года есть перечень граждан (и не только из числа КМНС), которые могут официально ловить даже не 50, а 100 килограммов лососёвых. Что это? Ещё одна узаконенная браконьерская схема?

Между тем 30 марта 2020 года Минсельхоз РФ внёс кету и горбушу в перечень особо ценных видов рыб. И, видимо, борьба за этот ресурс станет ещё более острой.

В ближайшее время мы опубликуем эксклюзивное интервью с руководителем Хабаровского филиала ФГБУ «ВНИРО» о том, каким образом целесообразно распределить объёмы вылова лососёвых. А также поднимем ещё одну острую и в какой-то степени скандальную тему — рыбоводство на Амуре. Так что продолжение следует.

Александр МАТВЕЕВ