Инвестиции в рыбопромышленный сектор России выгодны государству

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 05–06(146), июнь 2019

— Евгений Георгиевич, как давно ваша компания сотрудничает с зарубежными инвесторами? 

— Порядка десяти лет. Но здесь хотелось бы сделать небольшую ремарку: в нашу группу входят две компании с иностранным участием. Это ООО «Орион», сотрудничающее с южнокорейской Sajo industries co. Ltd, и ООО «Оладон», взаимодействующее с южнокорейской же Sajodaerim co. Ltd. 

— А кому принадлежат контрольные доли в активах этих компаний? 

— Разумеется, российским участникам. И в ООО «Орион», и в ООО «Оладон» по 51 проценту долей принадлежит именно нашим гражданам. Скажу больше: обе компании зарегистрированы в Хабаровске, а значит, и налоги платят в Хабаровском крае. 

— А что получают от такого сотрудничества иностранные партнёры? 

— Только продукцию из выловленного нашими компаниями минтая, на котором, собственно, мы и специализируемся. Помимо этого, добываем ещё палтус и треску. Но это относительно небольшие объёмы. Львиную долю уловов наших предприятий составляет именно минтай. 

— Насколько известно, минтай в России не особо востребован. По этой причине вы работаете в основном на южнокорейский рынок? 

— И по этой тоже. Хотя здесь есть свои тонкости, своя специфика, если хотите. С одной стороны, для Республики Корея минтай — это во многом традиционно востребованная рыба. Есть даже блюда из минтая, которые обязательно должны быть на столах корейцев в определённые даты. Так складывалось в течение столетий, чего не скажешь о России. Потребители не слишком активно покупают в отечественных магазинах такую рыбу. Это ведь не кета, не горбуша и не сельдь. Второй момент: мы специализируемся на реализации неразделанного минтая. Это та ниша, которую заняли наши компании. В 2018 году рыночная цена за одну тонну неразделанного мороженого минтая была 1020 долларов, что обеспечивало высокую рентабельность. В то время как цена минтая потрошеного без головы в том же году составляла 1200—1400 долларов. При этом для изготовления одной тонны такой продукции направляется 1,739 тонны минтая-сырца, а на нашу продукцию — только 1,01 тонны минтая-сырца. Но эта продукция в России не востребована. Это к вашему вопросу о том, почему мы не поставляем рыбу в нашу страну. Дело не в иностранном участии в наших компаниях, а в потребностях рынка. Только в этом. Ни один участник российского рынка неразделанный минтай не возьмёт. Филе — ещё может быть, а неразделанную рыбу — нет. В то же время поставка указанного товара в Корею дополнительно расширяет рынок сбыта товаров из минтая на экспорт, который, к сожалению, в последнее время сокращается.

— Это единственная проблема для вашей компании? 

— Нет, разумеется. К сожалению, наше государство не слишком жалует рыбопромышленные компании с иностранным участием. Для таких предприятий, как известно, существуют даже определённые правовые ограничения, не говоря уж об отношении чиновников на местах. Например, в своё время наши предприятия сталкивались с тем, что им до последнего затягивали выдачу разрешений на вылов рыбы. Выдавали документы в последний момент. Слава богу, сейчас ситуация практически нормализовалась. Но сам подход к предприятиям с иностранным участием оставляет желать лучшего. С одной стороны, понятно: власть стремится таким образом поддержать отечественный бизнес. Но ведь мы также работаем в отечественных компаниях. В отечественных, я подчёркиваю. Несмотря на иностранное присутствие среди учредителей, и ООО «Орион», и ООО «Оладон» зарегистрированы в России, а именно в Хабаровске. Что это значит? А главным образом одно: налоги мы платим в Хабаровске и рабочие места создаём также в Хабаровском крае. Чем же наши предприятия не отечественные? 

— А сколько налогов платите, если не секрет? 

— Какой здесь секрет? Например, по итогам прошлого года ООО «Орион» заплатило в качестве налога на прибыль более 38 миллионов рублей, подоходного налога (НДФЛ) — 18 миллионов рублей, страховых взносов — 52 миллиона рублей, налогов за пользование ВБР — 15 миллионов рублей. 

— А квот вам хватает? 

— Нет, не хватает. Поэтому в данном направлении мы сотрудничаем и со сторонними организациями, которые также получают от таких отношений серьёзную пользу. 

— Получают ли ваши корейские партнёры свою долю прибыли? 

— Могу открыть корпоративный секрет: у нас вся прибыль идёт на развитие компаний, и корейские партнёры никаких дивидендов не получают. Да они к этому и не стремятся. У них другая задача. 

— Какая? 

— Как я уже отметил в начале нашего разговора, они заинтересованы лишь в своевременных поставках качественной продукции, то есть минтая, палтуса и трески. Для этого они, собственно, и вкладывали средства в наши компании и входили в состав учредителей. 

— Но ведь чтобы покупать тот же минтай у российской компании, совсем не обязательно входить в состав её учредителей? 

— А всё дело опять-таки в специфике. В Республике Корея существуют регулируемые таможенные пошлины. В случае возникновения слишком низких цен на импортируемые товары во избежание нарушения стабильности на внутреннем рынке и в промышленности корейское правительство устанавливает на определённый период времени повышенный размер таможенных пошлин на эти товары, но при этом компаниям, которые инвестируют в заграничный бизнес, предоставляет льготы. И льготы значительные. Разумеется, это выгодно нашим корейским партнерам — бизнес есть бизнес. Но ведь Россия от этого ничего не теряет, не правда ли? А приобретает многое. Те же налоги, как я уже говорил, или те же рабочие места. 

— Кстати, а какова средняя зарплата в ваших компаниях? 

— Зарплата составляет в среднем более 120 тысяч рублей. При средней зарплате по региону в 46 тысяч 412 рублей. То есть у нас она выше в несколько раз. Разумеется, все зарплаты на наших предприятиях «белые». Никаких иных схем мы не используем: ни «серых», ни «черных». Всё «по-белому». 

— И сколько человек у вас работают?

— В двух компаниях — около двухсот. По местным меркам это значительный кадровый показатель. 

— Можно ли рассматривать ваших корейских партнёров в качестве инвесторов? 

— Так они и есть инвесторы, поскольку вкладывают средства в российский рыбопромышленный сектор и готовы это делать в дальнейшем — так сказать, на перспективу. 

— Ваш флот также был приобретён благодаря инвесторам? 

— Конечно! Это их прямой вклад в деятельность наших компаний. То есть корейские деньги работают на благо российской экономики. По сути, это именно то, о чём говорят, и совершенно правильно говорят, первые лица нашего государства на различных площадках. 

— Сколько промысловых судов у ваших компаний? 

— В ООО «Орион» работают большой морозильный траулер БМРТН «Янтарь-1» и ярусолов СРТН «Янтарь-31». Ещё один большой морозильный траулер БМРТН «Орион-505» функционирует в ООО «Оладон». Помимо этого, у нас есть транспортное судно (рефрижератор) ТР «Надежда». 

— Приобретать новые суда планируете?

— В будущем — возможно. Но точно не в ближайшей перспективе. Нам бы загрузить квотами уже имеющиеся мощности. 

— А каковы производственные объёмы ваших компаний? 

— ООО «Орион» ежегодно добывает около 15 тысяч тонн минтая и небольшие объёмы трески и палтуса. Что же касается ООО «Оладон», то там объёмы чуть ниже — около 12 тысяч тонн. Минтая, разумеется. 

— Получается, вы ежегодно поставляете на южнокорейский рынок порядка 27 тысяч тонн минтая? 

— Да, так оно и есть, в результате чего на счета компаний поступает валюта, порядка 27 миллионов долларов США ежегодно. Хотя год на год не приходится. Но в среднем это наши объёмы. 

— Заморозку минтая осуществляете непосредственно на судах? 

— И сортировку, и заморозку. На берег доставляем продукцию, готовую к продаже. 

— Но это если говорить о неразделанном минтае. Однако вы производите и разделанную продукцию. Палтус, например, или треску. Где проводите разделку? 

— Весь данный производственный процесс сконцентрирован на нашем ярусолове СРТН «Янтарь-31». 

— А где ведёте промысел? 

— В Охотском и Беринговом морях, а также в районе Северных Курил. 

— Евгений Георгиевич, многие ваши коллеги не раз поднимали проблемы, связанные с предстоящим введением электронных промысловых журналов (ЭПЖ). У вас в этой связи есть вопросы к власти? 

— А вопрос здесь может быть только один: мы все надеялись, что ЭПЖ минимизирует бумажный документооборот в деятельности рыбопромышленных компаний. Для нас получение и доставка на суда всех этих бумажных разрешений — давняя головная боль. Ведь наши суда, как правило, работают в отдалённых местах — в северных морях. Не говоря уже о наших затратах. Поэтому электронное разрешение было бы для нас крайне актуально. 

— А вы готовы работать с ЭПЖ? 

— С электронным промысловым журналом мы начали работать ещё в режиме опытной эксплуатации и уже в известной степени «обкатали» этот формат. 

— Есть ли у ваших компаний кадровые проблемы? 

— Да! Рискну предположить, как и у подавляющего большинства рыбопромышленных компаний России. 

— И каких специалистов вам не хватает в первую очередь? 

— Многих не хватает. Если говорить конкретно, то это и капитаны судов, и рефмеханики, и электромеханики, и начальники радиостанций, и другие специалисты. И ведь в нашем случае проблема ещё в известной степени минимизирована. 

— Почему? 

— Да потому, что в наших компаниях и зарплаты достойные, и условия труда хорошие. 

— Но ведь, несмотря на все сложности, ООО «Орион» и ООО «Оладон» работают успешно. Как вам это удаётся?

— Мы на сложностях не зацикливаемся. Они были, есть и будут. Все про¬блемы мы стараемся решать в плановом порядке. Главное для нас — эффективная и добросовестная работа. А всё остальное приложится.

БЕСЕДОВАЛ АЛЕКСАНДР МАТВЕЕВ