МУП г. Магадана «Магадантеплосеть»: полвека тепла для земляков

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 09 (128), сентябрь 2017

— Павел Валерьевич, понятно, что теплоснабжение Магадана началось не 50 лет назад, а гораздо раньше. Почему юбилей предприятия пришелся именно на 2017 год?

— Мы ведём свою историю в качестве самостоятельной структуры с 1 января 1967 года. До этого было единое многоотраслевое предприятие ЖКХ, осуществляющее жизнеобеспечение города. В него входили все службы — и водоснабжение, и тепловые сети, и электросети. Но город рос, увеличивался объём работ, и было принято решение о выделении каждой службы в отдельное предприятие.

— Конечно. У нас три вида деятельности: передача тепловой энергии в зоне действия Магаданской ТЭЦ, собственная выработка и реализация тепловой энергии потребителям в посёлках близ Магадана и продажа угля населению в тех местах, где нет централизованного отопления. Каждое направление для нас важно, в каждом свои особенности и трудности. В областном центре у нас на балансе 410 километров тепловых сетей в однотрубном исчислении, в посёлках мы содержим 11 котельных. Кроме этого в городе у нас 11 центральных тепловых пунктов. Это распределительные узлы, которые снабжают теплом и горячей водой население и других потребителей.

— Покажите мне хотя бы одного руководителя предприятия ЖКХ, которого они бы устраивали. К сожалению, у нас тарифообразование происходит не по экономическим нормам, а по политическим соображениям. Можно сказать, что регулирование тарифов часто носит популистский характер. Это сильно осложняет жизнь предприятиям ЖКХ, и нам в том числе, создавая серьёзные проблемы.

Не в полном объёме

— Павел Валерьевич, вот вы сказали, что к предприятию предъявляются всё новые требования. Что вы имели в виду?

— Ну, взять хотя бы антитеррористическую защищённость объектов топливно-энергетического комплекса. По закону мы обязаны обеспечить её на наших объектах теплоснабжения. А это стоит очень и очень дорого. По сути должен появиться настоящий блок-пост с ограниченным доступом, с противотаранными и противоподкопными сооружениями, словом, затраты колоссальные.

— Но вам же, наверное, выделяются на эти цели средства?

— Какие средства? Мы — муниципальное унитарное предприятие. А в соответствии с Гражданским кодексом, это коммерческое предприятие, стало быть, его цель — извлечение прибыли. Это бюджетные организации создаются для выполнения функций, заданных государством. Мы с бюджетом имеем дело лишь в одном случае: получаем плату за поставку тепловой энергии и компенсацию выпадающих доходов предприятия при обслуживании льготников. А всё, что мы делаем, включая мероприятия по обеспечению антитеррористической защищённости, мы делаем за свой счёт. Таким образом, мы должны заложить в тариф расходы на дорогостоящие сооружения с последующей их эксплуатацией, расходы на модернизацию нашего оборудования, на плановую замену изношенных сетей. При этом выше определённого уровня никто поднять тариф не позволит.

— Каким же образом вы выходите из положения?

— Мы всегда старались использовать высококачественное оборудование, преимущественно импортного производства, а если отечественного, то самое надёжное и проверенное. Наши котельные мы модернизируем по плану, одну за другой, без этого нельзя. Но вот нового оборудования в последние пару лет не покупали — на фоне громадных неплатежей эти расходы стали для нас непосильными. А экономически необоснованный тариф в сочетании с кризисом неплатежей не позволяет обеспечить необходимый уровень эксплуатации сетей и проведения работ на них.

Между тем работы по содержанию трубопровода требуется проводить постоянно. Есть нормативный срок службы трубопровода — 25 лет. У нас сетей 410 километров. Для того чтобы за четверть века поменять их полностью, мы должны каждый год менять 16,5 километра труб. По самым скромным подсчётам, это стоит 160 миллионов рублей. А у нас в тарифе заложено всего 61 миллион. Так что требования законодательства мы выполнить не можем никоим образом. Мы реально меняем семь километров трубопровода в год. И такая ситуация по всей стране.

А помимо трубопровода есть насосное оборудование, есть здания, машины и механизмы. 

Я твёрдо уверен, нельзя говорить: мы много платим за тепло. Вопрос надо ставит по-другому: мы мало получаем. Старый верный принцип гласит: не бойся больших расходов, бойся маленьких доходов. Но эта проблема выходит за рамки отраслевой.

Кризис неплатежей

— Вы сказали об огромных неплатежах. Каков масштаб бедствия?

— Бюджеты всех уровней должны нам 250 миллионов рублей, население — 220 миллионов, энергетики в лице Магаданской ТЭЦ за транспортировку энергии — 150 миллионов. В целом это составляет 60 процентов нашего дохода. Такая ситуация ставит под сомнение возможность дальнейшей эффективной работы предприятия. Реально мы имеем 40 процентов даже тех доходов, которые заложены в тариф. А надо проводить дорогостоящие ремонты, аварийные работы, приобретать оборудование. Как быть, если, к примеру, в первом полугодии нынешнего года металлопрокат подорожал на 20 процентов?

Прогнозы, которые выдавались на перспективу колебания рыночной стоимости материалов, не оправдываются, происходит нерегулируемый рост цен. Между тем тариф — величина достаточно инертная, он всегда долгосрочный. Мы в 2015 году заявлялись на тариф 2018 года. А что там произойдёт с ценами, никто не может предвидеть.

— Павел Валерьевич, просматривается ли какой-то выход?

— Обойтись без покупки труб мы не можем. Нам говорят: покупайте подешевле. Но это не только снижает надёжность трубопровода, но и угрожает безопасности людей. Хотя покупать «подешевле» всё равно приходится — к этому нас обязывает закон.

На каждую трубу — торги

— Вы имеете в виду печально знаменитый ФЗ-44?

— Конечно. С тех пор, как МУПы обязали производить закупки по этому закону (хотя это не госзакупки, не бюджетные деньги), начались неприятности. Я считаю, что это было катастрофически неверное решение — обязать предприятия, которые занимаются непрерывным жизнеобеспечением населения, работать по ФЗ-44. Нас нельзя ставить в рамки прогнозируемых закупок. Эксплуатация тех же тепловых сетей, особенно при высокой степени их изношенности, подразумевает обязательное возникновение аварийных ситуаций. В этом случае надо моментально принимать решение, не подкреплённое никаким проектом, никаким планом. Но если руководствоваться законом, мы должны объявить торги, заключить договор с победителем, получить свой заказ и только после этого приступить к устранению аварии. Это же нонсенс!

У нас есть специалисты, которые имеют огромный опыт, позволяющий им решение принять в оптимальные сроки, справиться с ситуацией. Но каждую трубу, необходимую для ликвидации аварии, мы должны провести через аукцион. Плюс заключить договор на её поставку, дождаться, пока её привезут в Магадан,— своего производства, как вы знаете, у нас здесь нет. Практически государство делает нас заложниками в аварийных ситуациях.

— Павел Валерьевич, существенной ли для вас является проблема «бесхозных» сетей?

— Да, очень существенной. По-хорошему, если есть компания, которая «питается» от этих сетей, которые ни у кого не стоят на балансе, то они ей и должны принадлежать. Со всеми вытекающими последствиями. Сейчас же сплошь и рядом построил кто-то сети, вложил в это дело средства, получил прибыль — хотя бы в виде отсутствия затрат на содержание сетей, «износил» их до предела, а потом они ему не нужны. Чаще всего тот, кто их построил, так и останется «неустановленным лицом».

А нам говорят: принимайте на баланс, обслуживайте. Но это несправедливо не только по отношению к нам, но и к нашим абонентам, которые десятилетиями оплачивали тепловую энергию, её потери, ремонты. Они вправе спросить: а почему вы отвлекаете средства, не приводите в порядок наши сети, а содержите неизвестно чьи? Почему мы должны платить за «дядю Петю», за фирму «рога и копыта»?

Я считаю так: не можешь содержать сети — бури скважину, ставь котёл, покупай электричество, дизтопливо, используй солнечную энергию, отапливайся сам. Но не требуй от муниципалитета предоставить тебе бездискриминационный доступ к тепловым сетям. За всё нужно платить. И никто не хочет делать это за кого-то. Это проблема, и решать её нужно на законодательном уровне.

— Вашему предприятию полвека. Наверняка старые специалисты или уже ушли на покой, или собираются это сделать. Вы испытываете кадровый голод?

— У нас работают 410 человек. Это высококвалифицированный персонал, но проблема с кадрами есть всегда. Особенно у нас на Севере. Старые кадры действительно стали помаленьку увольняться, а новых найти проблематично. На Колыме искать бесполезно — отток населения произошёл огромный, причём уехали высококвалифицированные специалисты, востребованные в других регионах. Мы стали приглашать людей из других регионов. Сейчас у нас работают и главный инженер, и старший диспетчер, и мастер, приехавшие по нашему приглашению. Мы купили им квартиры, передали в собственность.

Но это не может иметь масштабный характер, и я решил пойти другим путём.

— Это, вероятно, недёшево обходится предприятию?

Беседовала Ольга ГЛАЗУНОВА