«К концу года средняя зарплата в КГГЭ должна вырасти в два раза»

Восполнить потери

— Александр Викторович, насколько наполнен в нынешнем году портфель заказов «Карамкенской геолого-геофизической экспедиции»?

— Сегодня у нас работа есть, можно сказать, что мы загружены полностью. Беда в другом — выполнять эти заказы зачастую некому.

— Как могло такое случиться?

— Всё дело в том, что прошлый, 2015 год мы просидели практически без работы. Государственные контракты полностью отошли к «Росгеологии», а недропользователи не смогли взять банковские кредиты и соответственно ничего не заказывали. Кризис сказался на нас в полной мере. Неудержимый рост доллара по отношению к рублю сделал своё дело. Банки сразу взвинтили процентные ставки на кредиты, да и давали их весьма неохотно, так что недропользователям в основном пришлось обходиться без кредитования.

Для всех 2015 год оказался очень трудным, вот и мы понесли кадровые потери. Не имея заказов, коллектив, естественно, весь год просидел на минимальной зарплате, и многие наши специалисты покинули компанию. Кто-то нашёл себе другую работу в регионе в других отраслях, кто-то вообще уехал с Колымы в более благополучные края. В итоге за год мы сократились с 65 до 35 человек. Так что, были люди — не было работы, сейчас работы много, а выполнять её некому. И что самое обидное, ушли как раз работоспособные, перспективные геофизики. Сейчас пытаемся восполнить потери, но это, как вы понимаете, непросто.

— В отрасли не хватает специалистов?

— И это тоже. Квалифицированные геологи и геофизики вообще дефицит. Мы всегда приглашали к себе на практику студентов из профильных вузов Санкт-Петербурга, из Тюмени, из Читы, из других городов и регионов. Ребята набирались у нас опыта, многие после окончания университета или института возвращались к нам. Сейчас мы лишены финансовой возможности вести эту работу в значительных масштабах. Хотя и сегодня у нас на практике восемь студентов — пятеро из Екатеринбурга, трое из Томска. Надеюсь, что кто-то из них в компанию вернётся. Приехала к нам и одна девушка — молодой специалист.

Дефицит профессионалов

— А из других профильных компаний вы не можете пригласить людей?

— Как только появляется работа, а она, как правило, появляется сразу у всех, перед началом сезона компании начинают переманивать друг у друга специалистов. И самое первое условие, чтобы к тебе пришёл настоящий профессионал, — зарплата, которая выдержит конкуренцию с уровнем оплаты в других предприятиях. А мы, как я уже сказал, весь год платили «минималку», да и сейчас много платить не можем.

Судите сами: если до кризиса у нас люди получали по 60–80, а классные специалисты и по 100 тысяч рублей в месяц, то сегодня наш средний уровень — 30–40 тысяч рублей, и это при нынешнем валютном курсе и глобальном повышении цен в ЖКХ, на продукты и т. д. Сравните: в 2014 году средняя зарплата по нашему предприятию составляла 69 тысяч. Но ожидаем, что к концу года сможем компенсировать снижение, если всё пойдёт нормально, надеюсь, что годовая зарплата вырастет хотя бы в два раза. Но сейчас ситуация непростая — человек, которому мы предлагаем работать у нас, во многом руководствуется именно уровнем заработной платы.

— Как я понимаю, основную часть денег вы получите в конце сезона?

— Да. Мы ведь договоры заключили только в мае, в связи с чем очень дорого обошлась доставка людей и всего необходимого к месту работ. Зимники к этому времени уже рухнули, пришлось использовать авиацию. К примеру, чтобы нам «заброситься» на объект в Чукотском автономном округе, приходится потратить около трёх миллионов рублей. А вот если бы заказчики проводили свои тендеры пораньше, мы бы успели перевезти всё необходимое по зимникам, что обошлось бы в 200–300, максимум в 500 тысяч рублей. Так что «большие деньги» появятся у нас к концу года — задела у нас не было, так что сейчас мы работаем на авансах.

— Александр Викторович, вот вы говорите, что к вам часто возвращались ваши бывшие практиканты — молодые специалисты. Вас, как руководителя профильной структуры, устраивает уровень их подготовки в стенах учебных заведений?

— Не могу не сказать, что уровень и теоретических знаний, и практической подготовки постепенно снижается. Не знаю, кроется ли причина этого в общем понижении уровня образования в нашей стране или такая ситуация только в наших профильных вузах. Система подготовки специалистов по геофизике и геологии изменилась, и не в лучшую сторону. Ушли из вузов прославленные, можно сказать, легендарные, геологи и геофизики, которые передавали студентам не только знания, но и прививали любовь и уважение к профессии. Кто-то ушёл по возрасту, а кто-то не смог адаптироваться к новым, рыночным, отношениям. Я понимаю, что это реалии жизни, что мир меняется, но бесконечно сожалею, что всё меньше остаётся тех, кто посвящает нашей профессии всю жизнь, кто остаётся ей предан при любой ситуации.

Это один аспект проблемы. Другой — сам принцип обучения студентов. Выпускники профильных факультетов хорошо знают компьютерные программы по нашей специальности, умеют добывать информацию, их учат работать с оборудованием. А вот анализировать собранный материал они умеют плоховато. Хороших интерпретаторов среди молодых специалистов найти трудно. Не говоря уж о том, чтобы они сумели нарисовать схему интерпретации вручную.

Так что сегодня диплом о высшем профильном образовании ещё не гарантирует, что молодой специалист готов работать самостоятельно. Надеюсь, что эти изъяны в обозримом будущем будут учтены и исправлены. Поскольку потребность в грамотных, квалифицированных геологах и геофизиках будет всегда. По крайней мере, до тех пор, пока у нас останутся полезные ископаемые.

Ждём крупных заказов

— Вы не раз высказывались в нашей газете о системе проведения тендеров и аукционов. Что-то изменилось в лучшую сторону?

— Если и изменилось, то только в худшую. Я считаю, что эта система вообще погубит нашу отрасль, впрочем, и не только нашу — такая же ситуация и в строительстве, и в других сферах производственной деятельности. Побеждает всегда тот, кто согласен выполнить заказ за наименьшую цену. При этом непомерное снижение цены возможно только в ущерб качеству. Это порочная система, при которой заказ могут получить компании, которые таковыми и назвать трудно.

Ну, ладно — госконтракты, там заказчик обязан работать в соответствии с печально известным ФЗ-44, который превращает аукционы в механизм разрушения производственной сферы деятельности. А вот частные горнодобывающие компании могли бы руководствоваться другими критериями — учитывать отраслевой опыт предприятия, его репутацию, наличие квалифицированных кадров, техники. Справедливости ради надо сказать, что многие недропользователи так и поступают.

— С кем из таких недропользователей вы работаете?

— В нашем активе сотрудничество с такими значимыми, крупными компаниями, как «Рудник имени Матросова», «Золоторудная компания «Павлик» в Магаданской области, «Рудник Каральвеем» на Чукотке, АК «АЛРОСА» в Республике Саха (Якутия), группа компаний «Интерминералс» на Камчатке и многими другими. Нам доверяют различные геофизические исследования, в том числе и самые сложные, и мы ни разу не подвели своих партнёров. Наша техническая, технологическая, кадровая база рассчитана на реализацию крупных проектов. Конечно, такие заказы поступают к нам не всегда, и, в принципе, мы ни от чего не отказываемся, но всё же большие работы — наш профиль.

Объекты во всём регионе

— Александр Викторович, на каких объектах «Карамкенская ГГЭ» занята сегодня?

— В июне мы начали исследования на флангах месторождения Джульетта в Магаданской области. У нас полевые геофизические работы на участках Иванья, Ингоба, Стрела и Озерный. Перед нами стоит задача выделить участки, перспективные на обнаружение скрытого золото-серебряного оруденения. Там применяются различные модификации метода вызванной поляризации.

Продолжаются работы ГИС на золоторудном месторождении Каральвеем в Чукотском автономном округе.

Начали в этом году геофизические работы ГИС и рентгенометрии в центральной части Камчатского края на участках Агинский, Золотой и Кунгурцевский. Сейчас, правда, мы временно приостановили работы, но в следующем возможно будем продолжать.

Там же на Камчатке в июле начаты опытно-методические полевые и рентгенорадиометрические работы на объектах Северного рудного узла (Малетойская, Ветроваямская перспективные площади, месторождение Аметистовое). Там достаточно долго трудились камчатские геофизики, мы же сейчас проводим опытные работы под заверку бурением, и если всё сложится удачно, в следующем году начнём масштабные площадные геофизические работы.

Также в этом году начато проведение комплексных геофизических работ в пределах Кайэнмываамской площади, это Кайэнмываамский рудный узел — на Чукотке. В связи с наличием в составе рудных тел и сопровождающих их изменённых пород сульфидной минерализации (преимущественно пирита), будут применены модификации метода ВП на переменном и постоянном токе.

Работаем мы и на других объекта по всему Северо-Востоку.

Главное — мозги

— Вы используете в своей работе новые современные технологии, аппаратуру?

— Видите ли, новые технологии хорошо внедрять тогда, когда есть люди, которые с ними работают. А сейчас немного не те времена, так что этот момент отошёл на второй план. В нашей компании пик внедрения новых технологий пришёлся на период с 1998-го по 2008 год. У нас тогда была своя аппаратурная лаборатория, которая по разработкам питерских учёных (руководителем проекта был В.С. ИЛЮХИН) создавала аппаратуру, адаптированную под наши потребности. Созданная в тот период аппаратура частотной дисперсии и ВП, и на сегодняшний день по своим характеристикам является лучшей в отрасли. Сейчас этого нет, группа разработчиков распалась, аппаратура осталась в единичных экземплярах, повторить которые не может никто, даже сами разработчики, работающие сейчас поодиночке. Мы, конечно, покупаем новую аппаратуру, но тут тоже всё непросто. Отечественные приборы в принципе неплохие, но они довольно часто ломаются, и эти постоянные поломки тормозят работу. Но чтобы приобрести импортную аппаратуру, нужны большие деньги, поскольку она стоит раз в пять дороже нашей.

А потом я вам так скажу: программное обеспечение, аппаратура — всё это, конечно, хорошо. Но самое главное — интерпретация данных. И это делать совсем не обязательно при помощи программной обработки. Ведь, по большому счёту, методика остаётся прежней, так что всё зависит, как и раньше, от уровня квалификации специалиста. Так что в любом случае главное — мозги.

Чтобы активно внедрять новые методики, нужно создавать опытно-методический отряд, который бы занимался только этим, и соответственно, выделять деньги на его работу. Прежде такое подразделение у нас было, но сейчас для этого нет ни специалистов, ни денег, ни времени. Все резервы уходят на производственную деятельность.

Но это не значит, что мы вовсе не занимаемся этим вопросом. Мы заключили договор со специалистами из Санкт-Петербурга, они по нашему заказу разрабатывают и внедряют в производство свои методики. Вот сейчас поедут с нами в поле, будем вместе работать. Мы бы с удовольствием делали всё это и сами, но у нас же как только что-то задумаешь, разразится очередной кризис.

— Но всё же ваш портфель заказов полон, перспективы развития предприятия есть. Значит, не всё так плохо?

— Да я и не жалуюсь. Но вот чего бы действительно хотелось — так это более вразумительных законов и, конечно, более стабильной экономической ситуации в стране.

Беседовала Ольга ГЛАЗУНОВА