«Промысел лососёвых на Амуре ограничили жёстко, но это вынужденная мера»

В конце марта на площадке Хабаровского филиала ФГБНУ «ВНИРО» состоялся Всероссийский симпозиум «Актуальные проблемы зоогеографии и биоразнообразия Дальнего Востока России». В рамках этого мероприятия был организован круглый стол на крайне актуальную и непростую тему: «Вопросы сохранения тихоокеанских лососей Амура». А 8 апреля во Владивостоке прошло заседание Дальневосточного научно-промыслового совета (ДВНПС), где принималась стратегия рыболовства на 2022 год. Стоит отметить: профильная проблематика настолько острая, что «рыбацкие дискуссии» не утихают уже в течение длительного времени. Это неудивительно, ведь речь идёт о сохранении крайне важного ресурса — кеты и горбуши. Какая работа ведётся в этом направлении? Какие «подводные камни» здесь встречаются? На эти и другие вопросы ответил руководитель ХабаровскНИРО Денис КОЦЮК.

Всем миром

— Денис Владимирович, давайте начнём с круглого стола. Он, действительно, был крайне интересным во всех отношениях, а дискуссии получились довольно острыми. Вас как одного из организаторов это не смутило?

— Совсем наоборот: острота дискуссий в таких случаях как раз и важна. Тем более это же не просто площадка, где можно выговориться, а обмен мнениями профессионалов. Как вы знаете, в мероприятии приняли участие такие известные и авторитетные специалисты, как академик РАН В.В. РОЖНОВ, директор ИВЭП М.В. КРЮКОВА, научный руководитель ИВЭП Б.А. ВОРОНОВ, председатель совета БФ «Биосфера» А.Б. ЕРМОЛИН, доктор наук и общественный деятель И.Е. ХОВАНСКИЙ, руководители рыбопромышленных и национальных ассоциаций, представители надзорных органов, экологи… Перечень можно продолжить. Да, у многих присутствующих позиции по ряду вопросов были разными. Но безусловно другое: всех без исключения объединяла обеспокоенность за популяцию тихоокеанских лососей. Все были солидарны в главном — ресурсы лососей быстро снижаются, и сегодня необходимо принимать безотлагательные и жёсткие меры.

— Вы упомянули экологов. Но, насколько известно, основными критиками рыбохозяйственной науки являются представители Всемирного фонда природы WWF. На круглом столе их не было. А приглашали?

— Конечно, приглашали! Официальную рассылку делали всем заинтересованным организациям. Но сотрудники WWF по личным объективным обстоятельствам не смогли принять участие. Хотя скажу откровенно: мы хотели, чтобы они обязательно присутствовали, высказали свою позицию и выслушали наши научные доводы. Да и не только наши. Но — не получилось.

Урок на будущее

— Вполне ожидаемо, что предложение ХабаровскНИРО по закрытию Амурского лимана для промышленного промысла вызвало острую полемику. Например, президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей РЯБЧЕНКО буквально требовал от вас представить научные обоснования для такого шага. Вы были готовы к такому накалу?

— Я с уважением отношусь и к Сергею Михайловичу, и к руководителям всех остальных отраслевых ассоциаций. Знаю, что они искренне болеют за своё дело, за весь рыбопромышленный сектор. Но говорить о причинах жёстких запретительных мер, что называется, по частям, как мне кажется, не совсем уместно. Нельзя «дробить» картину по принципу «лиман мы закрываем по такой-то причине, а остальные районы — по такой-то». Есть общая тенденция — снижение подходов лососёвых. Есть общая модель прогнозирования. Поэтому и меры регулирования должны быть комплексными.

Мы же не один лиман предложили закрыть — верховья Амура также попадают под промысловый запрет. И цель одна — нерестилища должны заполниться. Это — главное, ничего важнее и быть не может. Точно такая же позиция и у Росрыболовства, и у правительства Хабаровского края. Да, меры в определённой степени беспрецедентные — Амурский лиман, действительно, никогда для промышленного промысла не закрывался. Но ведь состояние ресурса, мягко говоря, неудовлетворительное. Поэтому необходимы жёсткие ограничения. И необходимы они именно сейчас, когда появляются позитивные прогнозные тенденции.

— Какие именно?

— Сейчас мы наблюдаем неплохое заполнение главной нерестовой реки — Амгуни. Соответственно, при правильном подходе через определённый цикличный временной промежуток можно будет говорить о системном восстановлении популяции лососей. Главное, чтобы не повторилась недавняя ситуация периода 2008—2016 годов, когда рыбы было много и о будущем никто не думал. Ведь именно тогда промысловая нагрузка на Амур возросла кратно. Я имею в виду и количество рыбопромысловых участков (РПУ), и количество орудий лова. О чём говорить, если в своё время количество РПУ увеличилось с 98 до 343. Итог известен. Так что из прошлого мы должны извлечь хороший урок и не повторять ошибок в будущем.

— Получается, свои предложения вы формировали с учётом исторических факторов?

— Безусловно! Аналоги в науке имеют серьёзное значение. Как и другие факторы. И здесь даже спорить не приходится — промысел на Амуре ограничили жёстко, но это — реально вынужденная мера.

Законные способы

— На круглом столе много говорили о браконьерстве. Даже прозвучали данные о том, что в теневой промысел вовлечены порядка 50 тысяч человек. Что вы думаете по этому поводу?

— Не берусь судить о численности браконьеров, это не мой вопрос, но проблема и правда серьёзная. Я уже как-то говорил: объём ННН-промысла на сегодняшний день вполне сопоставим с промышленным. Это особенно ярко проявилось в прошлом году — мы прогнозировали подход 13 тысяч 002 тонны лососёвых, а легальные предприятия добыли всего 5 тысяч 700 тонн кеты и горбуши. Соответственно, остальной ресурс (плюс-минус) ушёл к нелегалам. Поэтому на наш круглый стол мы совсем не случайно пригласили представителей Амурской бассейновой природоохранной прокуратуры.

Сотрудничаем мы и с представителями других надзорных ведомств, поскольку борьба с браконьерством должна быть делом общим. Более того, вестись она должна комплексно и системно, коль скоро мы говорим о целой теневой индустрии. Иначе даже самые жёсткие меры регулирования себя не оправдают.

— На круглом столе ваши специалисты представили программу цифровизации для учёта нерестилищ тихоокеанских лососей на Амуре. Как вы считаете, эта работа интересна рыбопромышленникам?

— А как иначе, коль скоро промышленники здесь как раз основные интересанты? Во время прошлого интервью вашей газете я подробно рассказывал о наших технологиях, поэтому повторяться не буду. Отмечу лишь, что сейчас мы внедряем формат искусственного интеллекта, что в разы повышает точность исследований. По сути, наша методика базируется на использовании беспилотных летательных аппаратов (БПЛА), снабжённых полётным программным обеспечением (ПО), которое, в свою очередь, информационно «привязано» к смартфонам и ноутбукам сотрудников, осуществляющих мониторинг. Весь этот комплекс в совокупности гарантирует достоверность наших наблюдений, а соответственно, и точность прогнозирования, что выгодно всем, и промышленникам в первую очередь. На наших ортофотопланах видны буквально каждая рыба, каждый бугор. Так что мониторинг выходит на новый уровень.

Кстати, хотелось бы сказать отдельное спасибо руководству ФГБНУ «ВНИРО», которое уделяет чрезвычайно большое внимание техническому и технологическому оснащению своих подразделений. Да, это серьёзные затраты. Но и научно-практическая отдача здесь также весьма серьёзная. Это работа не только на день сегодняшний, но и на гораздо более дальнюю перспективу.

Готовы к сотрудничеству

— Если говорить о мониторинге, то продолжите ли вы сотрудничество с общественными организациями?

— А мы никогда не отказывались от такого взаимодействия. Например, с той же Ассоциацией коренных малочисленных народов Севера во главе с Любовью Александровной Одзял. И будем продолжать сотрудничать в дальнейшем. Другой вопрос, что мы — организация научная, и методики у нас соответствующие. Нам мало увидеть, сколько рыбы сконцентрировано в том или ином водоёме. Точнее, мы не делаем выводы на основе одного этого фактора. Мы учитываем комплекс факторов, время наблюдения, протяжённость миграции, температуру воды, негативные влияния на рыбу со стороны морских млекопитающих, количество штормовых дней и так далее. И вот здесь иногда возникают противоречия между учёными и общественниками.

— Какие?

— А я об этом уже рассказывал. Один лишь пример — общественники порой путают прогноз подхода лососёвых и количество рыбы, выловленной промышленниками. Это разные величины, разные цифры. Нельзя делать оценку нашей работы по вылову. Наша задача — определить общий подход. Плюс ко всему есть так называемый «прогнозный разбег» — доверительный интервал.

— Что имеется в виду?

— Например, мы прогнозируем (условно, конечно) подход 10 тысяч тонн лососёвых. Это величина вероятностна, впрямую это должно звучать так: «С вероятностью 70% подход составит 10 тысяч тонн». Но есть ещё и природные факторы, корректирующие такие данные: высокая или низкая вода, температура в реке, шторма, донерестовая гибель и прочее, — то, что я уже упомянул. Соответственно, с учётом этих природных условий и объёмы подходов меняются.

— На сколько?

— В среднем на 30% считается нормой. То есть подходы могут быть как на 30% выше, так и на 30% ниже, это в норме. И отклонения от нормы никто не «запрещал».

Ожидаемый результат

— Хотелось бы поговорить и о заседании ДВНПС. При формировании стратегии промысла тихоокеанских лососей ваши предложения были учтены?

— В своей основе да. Эту же позицию поддержало правительство Хабаровского края. Я имею в виду максимальное «сжатие» района промысла.

— Но правительство выступило ещё и с предложением запретить использование плавных сетей даже на разрешённом участке от Николаевска-на-Амуре до линии устье Амгуни — Тыр. Как вы к этому относитесь?

— Я не стал бы сейчас отвечать на этот вопрос, нам нужно изучить данное предложение. Хотя, повторюсь, речь идёт о довольно жёстких ограничительных мерах. Но здесь есть ещё один нюанс — ряд вопросов, внесённых с стратегию, может корректироваться в оперативном порядке, на заседании комиссии по добыче анадромных видов рыб. Кроме того, мы работаем над формированием научно обоснованных условий, при которых рыбаки получат дополнительные возможности для ведения промысла.

— Например?

— Например, в случае слабого освоения объёмов было бы целесообразно ввести олимпийский формат рыболовства, что позволит более эффективно осваивать квоты и нивелировать сдерживающие субъективные факторы.

— А какой прогноз подходов?

— Мы прогнозируем, что походы осенней кеты 2022 года будут варьироваться в пределах семи тысяч тонн. Из них порядка 450 тонн уже распределено на научные цели и искусственное воспроизводство. И ещё около двух тысяч тонн отведётся на квоты представителей КМНС, любителям — до одной тысячи тонн.

— С учётом четырёхлетней цикличности 2022 год явно неудачный для подходов?

— Ну, драматизировать ситуацию я бы не стал. Но удачным его точно не на зовёшь, поскольку в 2018 году нерестилища верхних притоков Амура заполнялись слабо. Именно поэтому сейчас и проявляются столь жёсткие меры регулирования. Что называется, не от хорошей жизни. Но другого выхода, на мой взгляд, пока нет.

— Как вы считаете, подходы 2022 года позволят заполнить нерестилища?

— Если меры регулирования будут соблюдаться, если борьба с ННН-промыслом приобретёт системный, комплексный характер — да, нерестилища заполнятся удовлетворительно, но неравномерно, в природе не бывает «средней температуры по больнице». По крайней мере, для этого есть все возможности.

Смотрим внимательно

— Что можно сказать о проходных днях? Многие рыбопромышленники говорят, что рыбачить в штормовую погоду невозможно. Тем не менее этот период в качестве проходного не учитывается. Вы с этим согласны?

— Ещё раз подчеркну: мы — учёные и любое предложение изучаем исключительно в научном формате. Есть районы, где в период штормов рыба, что называется, стоит и ждёт возможности двигаться дальше. Там — да, согласен, штормовые дни можно считать проходными. Однако в других районах шторма не препятствуют рыболовству. И там это делать, конечно, не совсем целесообразно. Хотя справедливости ради нужно отметить — сейчас изменить ранее установленные графики проходных дней довольно сложно. Это, конечно, нервирует рыбаков — полдня уходит на то, чтобы зашить вход в ловушку, потом ещё полдня — чтобы его расшить. Так что мы работаем и в этом направлении.

— Какие проходные периоды определены на сегодняшний день?

— Для стационарных орудий добычи — один день в неделю. С плавными сетями, как уже и говорилось, пока возникла некая пауза, но там проходные периоды определены день через день.

— Мы с вами говорим об осенней путине. Об открытии летней на ДВНПС и речи не шло?

— Нет, летняя путина пока должна быть закрыта, это общая позиция. Кстати, наблюдается показательная динамика — популяция летних лососей восстанавливается хорошо. Вот это — итог жёстких, но в то же время комплексных мер регулирования. И вот что важно понимать. Мы неслучайно накануне заседания ДВНПС провели круглый стол на тему «Вопросы сохранения тихоокеанских лососей Амура». Наша задача была максимально прозрачной — изучить все мнения и донести до широкой общественности свою научную позицию. Научную, хочу это особо подчеркнуть. Да, мы прекрасно осознаём, что любые жёсткие меры имеют как плюсы, так и минусы. В том числе минусы социально-экономические. Но безусловно другое: именно научный подход, основанный на фундаментальном базисе, прикладных методиках и новых технологиях, должен решить главные задачи — заполнение нерестилищ и восстановление популяции лососёвых. Всё остальное может корректироваться — неслучайно прав у комиссии по анадромным довольно много. Но научная основа должна быть строгой. Для меня это — безусловный факт.

Беседовал Александр Матвеев