«ЯЗДК XXI век»: результат добычи стабильно выше квоты

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 11 (141), ноябрь 2018

— Ваге Гагикович, расскажите, на каких именно участках работает «Якутская золотодобывающая компания XXI век» сегодня?

— С 2014 года нам принадлежала одна лицензия — на разведку и добычу золота на участке «Аляска», в пределах месторождения реки Орто-Сала в Алданском районе республики. На нём отработали по максимуму, в этом году консервируем участок и сдаём лицензию. Также в нынешнем году получили новую лицензию — на геологическое изучение, включающее поиски и оценку месторождений россыпного золота. Речь идёт об участке, который так и называется — «Река Орто-Сала с притоками, правый приток реки Селигдар». Можно сказать, что это продолжение нашего первого участка.

— Насколько мне известно, участок «Аляска», на котором вы ранее вели добычу россыпного золота, весьма непростой для освоения?

— Так и есть. Без преувеличения скажу, что участок сложный, террасовый. В наше время подобные объекты уже никто не отрабатывает. Если говорить о предыстории, то в 2014 году мы проводили на «Аляске» геологоразведку, а в 2015-м уже вели опытно-промышленную отработку. ОПР помогла нам понять, какая структура золота на участке, какая глубина просадки золота. Траншейная разведка сведений не дала, поскольку 70 процентов запасов залегало именно в нижнем слое, где большая валунистость, разрушенные коренные породы. Недропользователи меня поймут. Так что я убеждён: опытно-промышленные работы должны быть обязательно, поскольку исключительно с их помощью можно добывать золото на таких непростых объектах. Без них это делать просто невозможно.

— А если говорить об объёмах добычи золота на «Аляске»?

— Стабильно получаем результат выше квоты. Так было и в 2016, и в 2017 году. На примере этого года скажу, что рассчитывали добыть 60 килограммов, а в результате намыли 74 килограмма. Вскрыша у нас небольшая, в среднем шесть метров, содержание среднее — 0,7 грамма на кубометр песков.

— А на новом объекте только предстоит проводить геологоразведку?

— Да, к геологоразведочным работам приступим уже в следующем году. Утверждённых балансовых запасов на этом лицензионном участке нет. Разумеется, это риск, но мы уверены, что риск вполне оправдан, и шансы добыть драгоценный металл есть. Но пока детальнее говорить не хотелось бы. При этом отмечу, что мы нацелены на значительное расширение минерально-сырьевой базы, в этом году будем ещё участвовать в аукционах. Рассматриваем для себя месторождения в Алданском и Нерюнгринском районах.

— Что касается технического оснащения. С помощью каких установок промываете непростые глинистые пески и какая техника работает на участке?

— Поскольку валунистость песков достигает 40 процентов, то мы поставили скрубберы-бутары — именно этот прибор отлично классифицирует и разбивает глинистую составляющую песков. Если говорить о технике в целом, то для такого небольшого предприятия, как наше, имеющийся парк техники весьма внушительный. У нас работает специальная техника, как арендованная, так и в собственности предприятия.

— Сколько человек трудятся в «Якутской золотодобывающей компании XXI век»?

— В компании работают 50 человек, то есть на человека приходятся порядка полутора килограммов золота, как считаем мы, старатели. Работа сезонная, в целом длится семь — восемь месяцев. Бульдозеристы на участок заезжают к середине февраля. Добычные работы начинаем с приходом тепла, и они продолжаются до наступления холодов — как правило, закрываем сезон в двадцатых числах ноября. В таком регионе, как Якутия, недропользователи очень зависят от погодных условий.

Преимущественно у нас трудятся жители республики, причём 30 процентов — из Алданского района, ещё 30 процентов — из Нерюнгринского. Остальной процент приходится на работников из других регионов. Хотя справедливости ради скажу: несмотря на то что зарплаты у нас неплохие, проблема кадров существует. Со своей стороны мы прилагали усилия — давали объявления, обращались в районный Центр занятости населения. Но пришлось для привлечения работников сотрудничать с компанией, которая предоставляет услуги по аутстаффингу. То есть дефицит кадров стал настолько острым, что появились новые компании, специализирующиеся на предоставлении рабочей силы именно в горной отрасли.

— А что значит аутстаффинг?

— Если объяснить просто, то аутстаффинг представляет собой комплекс мер, направленных на использование персонала вне штата. Другими словами, специалисты заключают договор с компанией-аутстаффером и приходят трудиться к нам, в штате нашей компании они не числятся, и заработную плату мы им не начисляем. Рассчитываемся именно с компанией, которая привезла этого работника. Да, поиск персонала через посредника выходит дороже, но что делать?

Но если честно, пользоваться такой услугой предоставления работников со стороны нежелательно. Договор со сторонней организацией специалист заключает всего на два месяца. Это неудобно. Во-первых, человек начинает халатно относиться к работе. Например, вышла из строя техника за две недели до его отъезда с участка, и всё — работник сидит и десять дней не может понять, что же произошло. Потом на смену ему приезжает другой человек, ремонтирует технику. В результате техника простаивает.

— А кто проводит геологоразведку?

— В этом плане у нас всё в порядке — есть своя геологоразведочная служба. В неё входят главный геолог, старший геолог, маркшейдеры, инженеры. Словом, сложился костяк высококвалифицированных и опытных специалистов. Проблемы бывают именно с кадрами рабочих профессий.

— Ваге Гагикович, наверняка в регионе, помимо нехватки кадров, есть и более острые проблемы. Не случайно же вы были одним из тех, кто предложил учредить Союз золотопромышленников Якутии?

— Действительно, есть вопросы, которые было бы неплохо решить в пользу недропользователей. Да, руководство компаний направляет письма в Роснедра, другие структуры, но что кривить душой: как правило, мы получаем просто отписки. Именно для решения насущных проблем золотодобытчиков и создавался Союз — в регионе должна быть структура, которая бы защищала их интересы.

А если говорить о том, что конкретно можно было бы улучшить в нынешней ситуации, то скажу следующее. До сих пор существует вот какая проблема: иногда компании срывают аукцион, завышая цену. Ну, вот какой смысл доводить стоимость объекта с запасами 40 килограммов золота до 200–300 миллионов рублей, чтобы в итоге он никому не достался? Разве не глупо? На мой взгляд, если человек отказался выкупать лицензию за сотни миллионов, то нужно отдавать её участнику, сделавшему предыдущую ставку. А в случае отказа второго участника — тому, кто сделал «шаг» до этого. Такое решение было бы верным. Иначе какой смысл? Сейчас подобный аукцион признают несостоявшимся, регион теряет налоги, а имеющий реальные намерения потенциальный недропользователь — месторождение. В настоящее время Минприроды России уже работает над решением этого вопроса. Насколько знаю, для таких недобросовестных компаний будет создаваться отдельный «чёрный список».

— Не раз золотодобытчики озвучивали мнение относительно затягивания процедуры по оформлению объекта лицензирования для проведения аукциона.

— Есть такая проблема, не скрою. Нас она также касается. Действительно, готовишь пакет геологической информации для лицензирования интересующего нас участка, направляешь его в Якутнедра, а потом ждёшь год-полтора. Куда эффективнее и для золотодобытчика, и для экономики страны в целом было бы уменьшить длительность процедуры — от принятия документов до организации аукциона по месторождению — до трёх — четырёх месяцев. Но это просто рассуждения, а в действительности подвижек в данном направлении пока нет. Но, возможно, в скором времени они и будут, поскольку решение этого вопроса назрело уже давно.

Беседовала Мария ШИРКОВА