«Бизнес всегда ведет себя честнее госмонополий»

Не для себя

— Сергей Павлович, наша газета не раз писала о работе и Сахалинской газовой энергетической компании, и холдинга «Сфера». Но вот что интересно. Еще несколько лет назад вы занимались строительством газопроводных сетей исключительно для своих нужд. То есть обеспечивали ресурсами те поселки, которые сами строили и сами же содержали. Теперь ваше предприятие стало серьезным участником общего энергетического рынка территории. Какой объем на этом рынке вы занимаете?

— Тут сложно выделить некий общий процент, поскольку мы занимаемся не только транспортировкой, но и генерацией того же природного газа. Поэтому давайте всё-таки по порядку. Если начать с транспортировки, то как вы наверняка помните, в свое время мы проложили десятикилометровый трубопровод от Анивского газового месторождения к построенным нами же малоэтажным поселкам. Точнее, к нашей мини-ТЭЦ. С этого, собственно, у нас всё и начиналось. Теперь фактически все сети в южной части Южно-Сахалинска отданы в аренду нашей компании. 

— И какова общая протяженность этих сетей?

— Порядка 40 километров. Именно столько муниципальных сетей обслуживает наша компания. Вот вам и объем прироста — с 10 до 40 километров. 

Бесперебойная генерация

— Теперь давайте поговорим непосредственно о генерации. Мы писали о том, как в свое время вы наладили бесперебойное электроснабжение и теплоснабжение в построенных холдингом «Сфера» поселках «Грушевые сады» и «Земляничные холмы». Но насколько я знаю, теперь вы еще и полностью загрузили мощности мини-ТЭЦ в поселке Хомутово. Это так?

— Да, совершенно верно. Причем полностью загрузили и по теплу, и по электроэнергии. Та же ситуация сложилась и с поселком Хомутово-2. Там станция также работает на полную мощность. Загружено уже 8 мегаватт. Плюс ко всему мы газифицировали вторую очередь модульных домов (так называемых БКМ), построенных в рамках программы агентства по газификации. 

— Ваша компания обеспечивает потребителей и тепловой, и электрической энергией. С теплом-то всё понятно. А как производите электричество?

— Схема давно апробирована. Тем более если имеется бесперебойное газоснабжение, то вообще никаких проблем нет. Проще говоря, утилизация тепла позволяет производить качественную электроэнергию. Причем производить в серьезных объемах. Вот вы меня спрашивали, какую долю на энергетическом рынке Южно-Сахалинска мы занимаем. Я вам отвечу, только электроэнергии мы производим более 5 процентов от общего объема. Такие вот показатели. При этом мы не стремимся всеми силами что-то наращивать. Ориентируемся ровно на те мощности и потребности, какие у нас есть. Это ведь элементарный закон экономики, когда спрос и предложение должны соответствовать друг другу. А частный бизнес всегда строил свою работу именно в рыночной плоскости. Иначе в бизнесе и быть не может. 

Тарифный план

— Задам вопрос о тарифах. У вас он всегда был несколько ниже, чем в большой энергетике. Как вам удается сдерживать цены?

— А мы их не сдерживаем. Мы просто работаем в условиях реального рынка. Тут ведь всё объяснимо. Из чего складывается тариф? В первую очередь из расходов на топливо, на производство и на транспортировку. Плюс дополнительные затраты участников рынка. Почему в большой энергетике эти затраты выше, чем у нас? Да потому что наши мини-ТЭЦ абсолютно новые. Там нет так называемых «усушек и утрусок». Ничего и никуда не утекает, соответственно, и дыры мы не латаем. У монополистов другая история. Они работают на старом оборудовании, со всеми вытекающими последствиями. Вот она — львиная доля расходов, которые они и показывают в том же РЭКе. Еще один важный момент — численность персонала. У нас нет лишних людей. Ни одна частная компания не может позволить себе содержать крупный штат. А вот в большой энергетике это — обычное дело. Ну и, конечно же, мы не позволяем себе никаких лишних расходов на покупку дорогих машин, компьютеров последней модели и иных излишеств. Да и офис у нас, как вы, наверняка, заметили, довольно скромный. Мы работаем ровно с теми финансовыми возможностями, которые у нас есть. Не меньше, но и не больше. И каждую лишнюю копейку (хотя это очень условное понятие, поскольку лишних копеек у нас не бывает) тратим именно по назначению, то есть вкладываем в производство. Поэтому, когда я прихожу в РЭК, то показываю только реальную картину. Что называется, ничего лишнего. 

— То есть бизнес ведет себя честно?

— А бизнес всегда честнее госмонополий. И динамичнее, что очень важно. 

Об интересах

— Следующий мой вопрос к вам прямого отношения не имеет, но тем не менее я задам его именно вам. Как одному из авторитетных экспертов рынка. Одна из главных проблем северных территорий Дальнего Востока — изношенные котельные. По сути, там нужно строить новые станции. Но у государства таких денег нет. А инвесторы на этот рынок идут неохотно. Что делать?

— На самом деле ответ на ваш вопрос довольно простой. Точнее, тут есть несколько ответов, но все они несложные. Во-первых, проблема заключается даже не в том, что у государства нет денег на новые станции, а в том, что в строительстве тех же мини-ТЭЦ в труднодоступных районах не заинтересованы конкретные чиновники. Северный завоз — это ведь бездонная яма, куда можно до бесконечности вбрасывать огромные деньги. Особенно в старые котельные, где отследить реальный расход топлива практически невозможно. А вот украсть тот же газ, поступающий в новую мини-ТЭЦ, уже крайне проблематично. Да и уголь тоже, если станция новая и весь расход виден как на ладони. Так что для строительства станций в труднодоступных районах нужны максимум государственной воли и минимум коррупции. Вот, собственно, и всё. Теперь второе — об интересе частных инвесторов. Этого интереса не будет до тех пор, пока в стране нет четкой нормативной базы, касающейся коммунальной энергетики и пока у нас не появится долгосрочная и прозрачная тарифная составляющая. Инвестор заинтересован в том, чтобы вернуть свои средства и работать с прибылью. А о какой прибыли может идти речь, когда ему приходится постоянно менять свою ценовую политику в тех пределах, которые диктует ФСТ? Поймите меня правильно, я не говорю, что тарифы не нужно регулировать или что они должны быть запредельными. Нет, конечно. Но вот долгосрочный тариф инвесторам крайне необходим. 

— А можно ли «отбить» вложенные средства через тариф?

— При исправлении тех позиций, которые я озвучил — конечно, можно, а почему бы и нет? Мы ведь просчитывали срок окупаемости наших мини-ТЭЦ. И у нас он колеблется в пределах 7–9 лет. Думаю, это общая картина для рынка коммунальной энергетики. Частного, разумеется.

Не панацея

— Вы можете озвучить некую ценовую планку, благодаря которой была бы видна эффективность мини-ТЭЦ?

— А как тут навскидку эту планку определить? Ведь мини-ТЭЦ — это не панацея. И не некий общий срез. Если говорить о работе станции для внутреннего потребления, получится одна цифра, для населения — совсем другая. Всё нужно просчитывать и просчитывать тщательно. Одно могу сказать совершенно точно — если вводится в эксплуатацию новая мини-ТЭЦ, то тариф по своей природе не может быть запредельным. Затраты в любом случае минимизируются. 

— Но ведь инвестор, если вернуться к нашему предыдущему вопросу, заинтересован в серьезном тарифе. Ему же надо возвращать вложенные деньги? 

— Даже если предположить, что государство пойдет на создание схемы долгосрочного тарифа или вообще сделает этот инструмент максимально рыночным, ни один нормальный инвестор никогда произвольно цены не взвинтит. Он прекрасно понимает: как только открываются какие-то новые возможности, сразу начинают работать конкурентные инструменты. А конкуренция — она всё отрегулирует. Но беда в том, что у нас конкуренция имеет какой-то перекошенный формат. 

Перекошенная конкуренция

— Что вы имеете в виду?

— Ну вот смотрите, первые лица нашего государства не раз говорили о том, что тарифы должны быть приемлемыми для населения. Хорошо, я с этим полностью согласен. Примерно то же самое нам говорят и лидеры оппозиции, но уже с другой подачей, дескать, нужно заморозить тарифы и провести аудит управляющих компаний (УК) и ресурсоснабжающих организаций (РСО). Ладно, и с этим мы скрепя сердце согласимся. Но я задам встречный вопрос. А что именно лежит в основе тарифа? И я сам вам отвечу — топливо. При этом в общем объеме производства электрической энергии топливная составляющая давно приблизилась к 15 процентам. А в одном кВт/ч она же традиционно составляет 6 процентов. Так почему нам говорят — заморозьте тарифы, но никто не заставляет Газпром замораживать цены на топливо? По крайней мере, для внутреннего потребителя? Почему предлагается провести аудит УК и РСО, но об аудите для Газпрома никто даже не заикается? А ведь это государственная компания. Госмонополия, если что. И государство вправе регулировать здесь правила игры. Но мы все прекрасно понимаем — в ближайшие годы на аппетиты Газпрома, подтягивающего внутренние цены на топливо всё ближе к европейским, никто не покусится. Зато желающих пнуть управляющие компании и ресурсоснабжающие организации — сколько угодно. Хочу, чтобы меня правильно поняли, я не защищаю сейчас УК и РСО. Там подводных камней тоже хватает. Но давайте всё-таки быть справедливыми. 

— Газпром — это уже часть государственной политики. Кто же его тронет?

— Ну так и тарифы у нас — инструмент политический. И мы это прекрасно понимаем. 

Коммунальные проблемы

— Сергей Павлович, ваша компания является одним из ведущих игроков коммунального рынка. Какие основные проблемы имеются у вас в этой связи?

— Да проблем здесь более чем достаточно. И в первую очередь нормативного характера. Дело в том, что законодательная база в этой отрасли настолько запутанная, непрозрачная и быстро меняющаяся, что в нюансах не могут разобраться даже эксперты рынка. Не говоря уж о простых потребителях. Вот правительство приняло 354-е постановление. Все участники рынка задумались и стали его изучать. Вопросов было и остается множество, но дело не в этом. Только-только разобрались с этим документом — на тебе, появилось постановление № 344. И это не считая федеральных законов и других нормативных актов, многие из которых откровенно противоречат друг другу. Но это еще полбеды. Есть и настоящая беда. 

— Какая?

— Вот теперь вы мне, в свою очередь, скажите, что такое ТСЖ?

— Товарищество собственников жилья, в которые на некоммерческой основе объединяются люди. 

— Нет, я не о том вас спрашивал. Назовите мне закон или иной нормативный акт, который четко бы регламентировал деятельность ТСЖ. Не декларативно, а именно четко определял сферу деятельности и степень ответственности?

— Честно говоря, я не знаю такого закона. 

— Правильно, вы не знаете. И не знаете потому, что этого нормативного акта не существует в природе. Есть некий набор документов, позволяющий двум бабушкам собрать подписи жильцов и учредить ТСЖ. Что, собственно, сейчас и делается. Но вот закона, по которому ТСЖ могли бы работать, у нас нет. И получается, что мы опять получили некий непонятный орган с размытыми правами и неясными обязательствами. А потом эти бабушки приходят в УК и говорят — вот, мы собрали два рубля, поэтому вы обязаны перекрыть в нашем доме кровлю, капитально отремонтировать подъезды, заасфальтировать дворовую территорию, построить детскую площадку и вообще прикрутить дверные ручки из чистого золота. В УК им резонно отвечают — уважаемые, ваших двух рублей хватит только на ремонт подъездов. Да и то косметический. Вот, пожалуйста, все бумаги, судите сами. Но бабушки будут стоять на своем — нет, вы обязаны выполнить все наши условия. Потому что мы — ТСЖ. А в газете писали (у нас вообще любят ссылаться на то, о чем писали в газетах), что ТСЖ главнее УК. Я сейчас, конечно, утрирую, но в общих чертах ситуация выглядит именно так. Людям дали некое право, но забыли подкрепить его конкретными инструментами. 

Правовая чехарда

— Получается, что государство в очередной раз создало условия, выполнить которые невозможно?

— А так оно и есть. У нас государство вообще предпочитает наращивать бумажную массу в виде постановлений, предписаний, протоколов и так далее. Но вот когда начинаешь во всем этом разбираться, выясняется — работать с этими бумагами просто нельзя. Вот как вышло со знаменитыми ОДН. Власть решила — платить за израсходованные ресурсы не только в квартирах, но и во всем доме должны все жители этого самого дома. Звучит вроде бы справедливо. Действительно, народ же пользуется светом и теплом в подъездах. Значит, и платить должен. Но никто не подумал, что те же инженерные коммуникации в старых домах изношены до предела. Что вода из тех же водоводов уходит буквально потоком. И люди в этом не виноваты. И когда жильцам стали насчитывать ОДН в несколько раз выше, чем их квартплата, разразился скандал. По всей стране люди на митинги вышли. И всё это из-за абсолютно непродуманного постановления. 

— А ваша компания с этим сталкивалась?

Сергей БОЧАРОВ:
— Политика государства в том, что тарифы должны быть приемлемыми для населения. Дескать, нужно заморозить тарифы и провести аудит управляющих компаний (УК) и ресурсоснабжающих организаций (РСО). Ладно,  с этим мы скрепя сердце согласимся. Но что именно лежит в основе тарифа? Топливо. При этом в общем объеме производства электрической энергии топливная составляющая давно приблизилась к 15 процентам. А в одном кВт/ч она же традиционно составляет 6 процентов. Так почему нам говорят — заморозьте тарифы, но никто не заставляет Газпром замораживать цены на топливо? По крайней мере, для внутреннего потребителя? Почему предлагается провести аудит УК и РСО, но об аудите для Газпрома никто даже не заикается? А ведь это государственная компания. Госмонополия, если что. 

— Мы нет, у нас ведь люди живут в новых домах, где ничего и никуда не утекает. Поэтому и объем ОДН копеечный. 

Интересная позиция

— Ваши коллеги в интервью нашей газете не раз говорили о проблеме неплатежей со стороны населения. У вас эта проблема существует?

— Ну а как же! Сталкиваемся мы с этой бедой, причем регулярно. Это проблема вообще характерна для большинства управляющих компаний. К сожалению, многие люди воспринимают коммунальные платежи как нечто не совсем обязательное. Мол, ну не заплатил сейчас, заплачу через неделю. При этом со своими поставщиками мы обязаны рассчитываться строго по графику. Да и услуги населению мы оказываем также в соответствии со своими обязательствами. Но многих это почему-то не волнует. 

— Еще одна проблема всего дальневосточного бизнеса — кадровый голод. Вы в этом плане не исключение?

— Исключением в этом плане можно назвать разве что упоминавшийся сегодня Газпром. 

— А Газпром-то тут при чем?

— Объясняю. Кадровый голод на Сахалине — это действительно громадная проблема. Мы своих специалистов, как говорится, выращиваем сами. Берем выпускника вуза с самыми общими, даже примитивными знаниями и в течение двух-трех лет делаем из него классного профессионала. Хорошо, сделали. Вздохнули спокойно, дескать, ну вот теперь-то от парня будет отдача. И вот в этот момент этот парень стучится ко мне в кабинет и подает заявление об увольнении. Я ему — как, почему, куда? А он мне отвечает — в Газпром, Сергей Павлович, там мне большую зарплату предложили. И мне возразить нечего. Ну не могу ни я, ни руководители других сахалинских предприятий конкурировать с Газпромом в зарплатном формате. Они — госмонополия, а мы частный бизнес. Только и всего. 

— То есть, Газпром подготовкой собственных кадров не озадачивается?

— Может, где-то и озадачивается, но я вам привел примеры (и их у меня хватает), которые говорят о том, что Газпрому проще перекупать специалистов на стороне, чем выращивать своих. По крайней мере, у нас это происходит именно так. И это — плохая позиция для государственной монополии, для которой государственный интерес, в том числе и кадровый, должен быть первичен. Это же элементарная логика. Но, видимо, не для всех. 

Беседовал Александр МАТВЕЕВ