«Наезд» на заездки: к чему это приведёт?

Бизнес-газета «Наш регион — Дальний Восток» № 05 (156), май 2020

Для начала — небольшая ремарка. Заездок — стационарное орудие лова, которое устанавливается на побережье, причём с учётом местной биологической и промысловой специфики в каждом отдельном случае. Это первый момент. Второй — по своим конструктивным особенностям такие ставные неводы могут «взять» строго ограниченное количество рыбы, попадающей в ловушки, а остальная кета и горбуша спокойно проходит на нерест. То есть эти орудия лова не несут угрозы для популяции ВБР, о чём в нашей газете не раз высказывались ведущие учёные, в том числе научный руководитель ВНИРО, профессор кафедры ихтиологии биологического факультета МГУ имени Ломоносова Михаил ГЛУБОКОВСКИЙ, доктор биологических наук, лауреат премии Правительства РФ Игорь ХОВАНСКИЙ и другие авторитетные специалисты. Тем не менее, с учётом провального для промысла 2019 года, количество заездков было ещё и сокращено, причём в два раза — с 37 в 2018 году до 18 в 2019 году. Эту информацию нам официально подтвердил руководитель Хабаровского филиала ВНИРО Николай КОЛПАКОВ. И добавил: «Это было сделано, разумеется, для снижения промысловой нагрузки». При этом никто из учёных и словом не обмолвился о необходимости урезать крылья стационарных орудий лова. 

Не видят в этом смысла и ветераны отрасли, отработавшие на заездках по несколько десятков лет. Вот что рассказывает бывший председатель рыболовецкого колхоза «Ленинец» Владимир КУЗЬМИН:

— Я с 1975 году работал в нашем колхозе, из них 11 лет был его председателем. Могу сказать: у нас было три заездка — Пуирский, Алеевский и Свободненский, и на каждом из них длина крыльев, а также количество глаголей строго регламентировались государством, с учётом научных и промысловых особенностей. Например, в районе Нижнепронгенского сельского поселения расположен Алеевский заездок, добывавший и кету, и горбушу. Соответственно, там функционировали (и сейчас функционируют) две глаголи, поскольку у этих видов рыб разные миграционные периоды и использовать одну глаголь нерационально. Что же касается Пуирского заездка, то он по большой части установлен на мелководье, поэтому его трёхкилометровая длина никогда не урезалась, иначе там невозможно ничего поймать. Так было и тогда, так происходит и сейчас. 

С ветераном отрасли солидарен и заместитель директора ООО «Босантур-2» Сергей ФЕДОРОВ: 

— Наш Алеевский-Алексеевский заездок был установлен давно, десятилетия назад, и с тех пор, разумеется, никогда никуда не передвигался, как и Пуирский ставной невод в Николаевском районе. Их технические особенности (в том числе длина крыльев и количество глаголей) также оставались неизменными. Соответственно, там всё делалось и до сих пор делается в строгом соответствии с биологическими особенностями Амурского лимана. 

Скажу больше: каждый такой ставной невод не может перегородить миграционные пути рыб, как об этом рассказывают некоторые «специалисты» из Ульчского района. Во-первых, это даже теоретически невозможно из-за ширины самого лимана, а также из-за больших глубин, по которым идут лососёвые. Во-вторых, заездки установлены на кромке канала, а по большому счёту, на мелководье. В частности, 2 километра 200 метров крыла Пуирского заездка расположены в основном на мелкой воде. И вот сейчас предлагается уменьшить длину этого крыла в Амурском лимане. Как здесь можно что-то урезать? А главное — как при таком урезании крыла до полутора километров мы сможем там работать? Или как уменьшить количество глаголей на Алеевском-Алексеевском заездке в лимане Амура, коль скоро одна глаголь всегда была «заточена» под кету, а другая под горбушу? По моему мнению, с учётом всех этих особенностей трогать длину крыльев или количество глаголей на заездках в Амурском лимане ни в коем случае нельзя. Иначе мы останемся без рыбы. Тем более львиную долю лососёвых «выбивают» именно плавными сетями, а не ставными неводами, особенно с учётом сокращения заездков и увеличения количества сетей. Хочу подчеркнуть ещё раз: ставные неводы не несут угрозу для популяции ВБР, поэтому урезать их и бессмысленно, и вредно. 

Но дело даже не только и не столько в интересах рыбопромышленников. Если на «урезанных» заездках нельзя будет нормально работать, то есть не станет ни промысловой, ни финансовой отдачи, пострадают местные жители, которые полностью зависят от местных же предприятий. Прокомментировать ситуацию мы попросили главу администрации посёлка Пуир Марину АНТУШЕВИЧ:

— У нас работает предприятие ООО «Штурман». И могу сказать: если оно, не дай Бог, по каким-то причинам приостановит свою деятельность, для посёлка это будет катастрофа. Судите сами: в нашем селе всего 160 жителей, включая стариков, детей и бюджетников. На заездке «Штурмана» трудятся 20 сельчан. И если приплюсовать сюда их жён, ребятишек и близких им людей, то получится, что «Штурман» обеспечивает работой минимум половину наших семей. А ведь других возможностей для трудоустройства здесь нет. Наш посёлок всецело зависит от этого предприятия. Оно нас полностью обеспечивает топливом, и в посёлке нет проблем с отопительным сезоном, а все знают, насколько это важно для отдалённых населённых пунктов в Хабаровском крае. Кроме того, рыбаки оказывают поддержку всем нашим социальным учреждениям. Они дают всё необходимое для ремонта детского сада, школы, клуба... Да и в целом оказывают посёлку существенную помощь. Вот понадобились детсаду пылесос и стиральная машина — вроде бы мелочь, но в бюджете расходов на эти цели не предусмотрено. Так рыбаки сразу привезли нам и стиральную машину, и пылесос, и многое другое. Или вот пример: делали мы ремонт в клубе. Линолеум нужен был. А где его взять? Позвонили в «Штурман», и уже вскоре линолеум был у нас. Та же история с детскими площадками. Они должны быть в населённых пунктах, но откуда у населённых пунктов деньги на это? А нас выручил «Штурман — детские площадки были построены и оснащены всем необходимым. И так по всем направлениям, включая налоговые отчисления, например ЕСХН, который частично остаётся в местном (и очень скудном) бюджете. И адресную спонсорскую помощь они оказывают, и рыбу людям раздают, и праздники организовывают. Поэтому могу сказать: если наши рыбаки не смогут нормально работать — селу придётся очень тяжело. Если не сказать больше...

Примерно ту же позицию высказала и глава Нижнепронгенского сельского поселения Алла ЗАКАМЕННАЯ:

— У нас действуют два предприятия: рыболовецкая артель (колхоз) «Нижнее Пронге» и ООО «Босантур-2». И хочу выразиться просто, по-русски: если им не дадут работать, то два села, которые входят в наше сельское поселение — а это Нижнее Пронге и Алеевка, — накроются медным тазом. Причём сто процентов жителей Алеевки — это представители коренных малочисленных народов Севера — нивхи. Хотя о чём говорить — все без исключения пострадают. В рыболовецких предприятиях работают десятки наших жителей, то есть почти все так или иначе «завязаны» на эти организации. О поддержке, которую оказывают нам рыбаки, можно говорить долго. Они нам топливо поставляют, продукты в наши отдалённые сёла завозят, нашу технику (пожарную машину, бульдозер, экскаватор и другую) ремонтируют, единственную дорогу Нижнее Пронге — Алеевка в порядок привели, по 25 свежих осенних кетин на человека раздают… Или вот вам пример. Наши сёла находятся на противоположном от райцентра берегу, в 60 километрах от Николаевска-на-Амуре. Сюда ходит только пассажирское судно, а все грузы доставляют к нам рыбаки, то есть без них мы останемся в полной «товарной изоляции». Да и без денег тоже, ведь своими налогами, той же местной частью ЕСХН, они обеспечивают половину бюджета сельского поселения. И даже страшно представить, что будет, если из-за нелепых претензий к заездкам местные предприятия не смогут нормально работать. 

Кстати, о налогах. По нашим данным, только за прошлый год ООО «Штурман» заплатило в бюджеты всех уровней более 34 миллионов 300 тысяч рублей, из которых почти 9 миллионов составил как раз «частично муниципальный» ЕСХН. С рыболовецкой артелью (колхозом) «Нижнее Пронге» и ООО «Босантур-2» ситуация не менее показательна — в том же 2019 году они выплатили в бюджеты всех уровней (в виде налогов) 8 миллионов 267 тысяч рублей и 10 миллионов 126 тысяч рублей соответственно. В том числе многие миллионы поступили в казну поселений (ЕСХН) и районов (НДФЛ). И это притом что иных внебюджетных источников финансирования в дотационных сёлах просто нет. Поэтому если рыболовецкие предприятия из-за сокращения длины крыла заездков в Амурском лимане до полутора метров и уменьшения количества глаголей до одной не смогут нормально работать (а они не смогут, это однозначно), сельские поселения в Николаевском районе, по сути, обречены на нищету, для них это обернётся социальной катастрофой. И не только для них, но и для райцентра. При этом и в Николаевске-на-Амуре местные рыбаки (та же компания ООО «Ухта-Пром») решают более чем значимые задачи. Например, опять-таки только за 2019 год это предприятие заплатило в бюджеты всех уровней почти 60 миллионов рублей, из которых только 15-процентная «местная» часть НДФЛ составила более 7 миллионов 100 тысяч рублей, местный земельный налог превысил полмиллиона рублей, а общий объём ЕСХН почти достиг показателя в 18 миллионов рублей. Кроме того, нельзя не учитывать, что работают в ООО «Ухта-Пром» исключительно местные жители. Видимо, поэтому руководители компании своих людей поддерживают всемерно. А сейчас — ещё один показательный комментарий от Любови КАНИК:

— Я работаю в «Ухта-Пром» простой уборщицей. И да, по национальности я нивх, то есть прямо отношусь к коренным малочисленным народам Севера. Когда на нашем предприятии сменились собственники, меня вызвали руководители и спросили: «Люба, ты сможешь взять на себя работу по составлению списков представителей КМНС, чтобы мы могли раздать им (бесплатно, конечно) рыбу?» Честно говоря, я даже ушам своим не поверила. Кто-то хочет по собственной воле рыбу раздавать? Но согласилась, списки составила. В него попали и нивхи, и эвены, и ульчи… И сейчас им из года в год раздаётся лучшая свежая рыба — кета, горбуша, корюшка. По 20—30 килограммов на каждого, вне зависимости, молодой это человек, старик или младенец. Рыбой у нас обеспечен каждый представитель КМНС. И ведь людям её ещё и на дом привозят. Так что о коренных малочисленных народах у нас заботятся именно рыбопромышленники. 

Да, от рыбопромышленного сектора в отдалённых районах Хабаровского края зависит многое. Неслучайно глава Николаевского района Анатолий ЛЕОНОВ в интервью нашей газете уже подчёркивал:

— Наши рыбаки оказывают большую поддержку социальному сектору территории. Это касается и района, и сельских поселений. По сути, они содержат многие наши сёла, решая задачу государственной значимости, и создают рабочие места там, где их в принципе нет, кроме бюджетных. Да и налоговая нагрузка в этих случаях весьма существенна, тем более при дефиците местных бюджетов. Второй момент: наши рыбопромышленные предприятия обеспечивают продовольственную безопасность страны, добывая самую лучшую, самую качественную кету-серебрянку, которая ловится только в Николаевском районе. И, разумеется, государство должно быть заинтересовано в поддержке таких производственных компаний. 

Добавим от себя: рыбопромышленные предприятия, работающие в Амурском лимане, не просят от государства каких-то льгот. Они сами зарабатывают и при этом максимально поддерживают свои территории. Но сейчас им самим нужна лишь одна поддержка — не менять правила рыболовства в части использования заездков в лимане Амура. Соответственно, нужно исключить меру по ограничению ставных неводов (уменьшение длины крыла до полутора километров и сокращение количества глаголей до одной) в Амурском лимане из проекта приказа ФАР. От этого выиграют все: и государство, и местное население. 

Александр МАТВЕЕВ