«Сохранение биоресурса — дело общее»

Водный хищник

— Умар Салманович, как вы оцениваете ситуацию с лососёвыми в Охотском районе?

— Скажем так, есть ряд проблем. И одна из них связана с такой хищной рыбой, как голец. Да, это хищник, который заходит в реки вместе с лососёвыми, поднимается с ними до нерестилищ и пожирает вначале икру, а в зимний период и мальков. Сколько раз с этим сталкивались — вылавливаешь гольца, вспарываешь, а у него полное брюхо икры. Конечно, эта рыба снижает популяцию кеты, что неудивительно, ведь гольцов стало много — до 25% от объёма лососёвых. Более того, эти хищники каждую весну скатываются обратно в море, чтобы в период путины вновь подняться к нерестилищам.

— Что делать?

— Нужно вернуться к старой, советской схеме, когда гольцов вылавливали под контролем инспекторов рыбоохраны. Но, к сожалению, впоследствии сами гольцы были отнесены к лососёвым и ловить их в превентивном порядке сейчас нельзя, только в рамках выделенных объёмов. Соответственно, необходимо поменять некоторые законодательные акты, чтобы правила вылова хищника были, как во времена СССР. Иного выхода нет. В противном случае, популяция кеты будет снижаться и в дальнейшем.

— Но ведь под видом вылова гольцов некоторые ушлые рыбаки будут и кету ловить?

— Я ведь неслучайно вспомнил советский опыт и подчеркнул: всё должно происходить под контролем— это крайне важный момент. И практика показывает — бороться с теневым промыслом можно достаточно эффективно. В первую очередь с привлечением сил отраслевого сообщества.

На страже — «Барракуда»

— Вы имеете в виду опыт центра содействия рыбоохране «Барракуда», который был создан по вашей инициативе?

— В том числе — да, и этот опыт. У нас фактически все рыбопромышленные компании, работающие в Охотском районе, участвуют в общественных рыбоохранных мероприятиях, и почти все водоёмы находятся под контролем. Разумеется, это даёт результат.

— Браконьерство исчезло?

— Полностью — нет, ведь это ещё и социальное явление, и, как любое социальное явление, искоренить его на сто процентов невозможно по определению. А вот минимизировать вполне реально, что и произошло в Охотском районе. У нас «теневые» рыбаки боятся выходить на реки, поскольку знают — контроль здесь не просто жёсткий, а ещё и регулярный. Но даже не это главное. Самое важное в другом: «Барракуда» систематизировала общественную рыбоохрану. А это было непросто — требовалось увязать множество аспектов: и типично рыбацких, и правовых, и организационных, и координационных, чтобы помощь государственным органам была и эффективной, и законной.

— Это правда, что опыт «Барракуды» изучают и в других регионах?

— Конечно, законно работающим рыбакам, заинтересованным в сохранении ВБР, это интересно. Но мы и сами способствовали распространению нашего опыта. Например, когда «Барракуда» только зарождалась, столкнулись с одной специфичной проблемой: реки в Охотском районе отличаются от водоёмов Амурского бассейна — они у нас очень быстрые. Это тоже нужно было учитывать, вырабатывая оптимальную модель общественной рыбоохраны. Поэтому по нашей просьбе Росрыболовство отправило инспекторов с Охотского ТУ Магаданской области, где природные условия приблизительно схожи с нашими. Они дали весьма грамотные рекомендации и, разумеется, мы их учли. Такой вот, межрегиональный обмен. Но хочу, чтобы меня поняли правильно: рыбоохрана — это опять-таки комплекс мероприятий. И главная роль в нём, естественно, отводится государству, ведь рыба — государственный ресурс, а водоёмы — государственные объекты. Так что без совершенствования нормативно-правовой базы, без системного регулирования отраслевой охранной деятельности не обойтись.

— Многие ваши коллеги, в том числе и в других регионах, рассказывают о «Барракуде». По принципу «этот центр реально содействует рыбоохране». А как можно, что называется, увидеть эту реальность?

— Да элементарно. Ещё несколько лет назад нерестилища в реках Охотского района заполнялись крайне слабо, поскольку браконьеры просто не давали рыбе пройти на нерест — «вырезали» её ещё на подходах. Ситуация складывалась почти катастрофичная. Но когда к рыбоохране подключились всем миром, картина стала меняться, и сейчас на реках Иня, Урак, Охота, Кухтуй идёт хорошее заполнение нерестилищ. Вот и ответ на ваш вопрос.

Системный подход

— Умар Салманович, вы сказали, что, с одной стороны, нерестилища заполняются, с другой — кеты становится меньше. Соответственно, проблема восстановления ВБР остаётся?

— Безусловно, это ведь не какая-то локальная задача, которую можно решить здесь и сейчас. Это целый комплекс задач. В их решение вовлечены Правительство РФ, Росрыболовство, региональные власти, наука, надзорные органы, правоохранительные структуры, участники рынка, общественность... Но, по большому счёту, цель у них одна — сохранение и приумножение ВБР, чтобы баланс лососёвых постоянно поддерживался на должном уровне. Этому должны способствовать все профильные мероприятия, но только на основании грамотных, взвешенных научных данных. Это касается и пропуска рыбы, и многого другого.

— А если требуется в какой-то период закрыть промысел?

— Значит, надо закрывать. Причём не с какими-то половинчатыми оговорками, а сразу и без вариантов. Поскольку, подчеркну ещё раз, сохранение государственного ресурса гораздо важнее наших промышленных интересов. Но всё должно быть сбалансированно. Соответственно, нельзя допускать и излишнего заполнения нерестилищ.

— Почему? Разве плохо, когда в реки заходит много рыбы?

— Когда слишком много — однозначно плохо, поскольку рыбе не хватает места для нормального нереста. И лососёвые, зашедшие в реку попозже, разрывают ямки, в которые отложила икру предыдущая рыба. А следом, как я уже говорил, заходит голец и эту икру пожирает. Плюс ко всему чрезмерный ход кеты чреват масштабными заморами. Что, конечно же, негативно отражается на ситуации с ВБР. Поэтому я и подчеркиваю — нужен сбалансированный подход, при котором и нерестилища заполнятся, и переизбытка рыбы не будет. А для этого все мы — Росрыболовство, региональная власть, наука, надзорщики, рыбаки — просто обязаны работать в одной связке. Тогда и толк будет. Так, кстати, и получилось с центром «Барракуда», где все участники работали и продолжают работать как единая команда. И вот результат: нерестилища заполняются рыбой.

Хотелось бы вот ещё что отметить: Федеральное агентство по рыболовству, а также территориальное управление этой же структуры вносят, без преувеличения, очень большой вклад в эффективное развитие отрасли, а также в сохранение и приумножение ВБР. В ФАР не просто отдают какие-то распоряжения — там внимательнейшим образом прислушиваются и к учёным, и к участникам рынка. И лишь после детальной проработки того или иного вопроса, после профессиональных обсуждений на различных площадках принимаются решения. Так что настроение и у меня, и у многих моих коллегоптимистичное. Уверен: при такой совместной работе наша отрасль будет развиваться динамично, на благо государства, на благо людей.