«Мы предлагаем построить в Хабаровске первый в России клинический центр протонной терапии»

Процесс пошёл

— Александр Валентинович, в прошлый раз мы с вами беседовали ровно год назад, накануне открытия I Восточного экономического форума. И тогда вы рассказали о регистрации радиофармпрепарата, который производится на мощностях единственного на Дальнем Востоке ПЭТ-центра в Хабаровске. Какова сегодняшняя судьба этого проекта?

— Этот проект себя полностью оправдал. Хотя мы изначально знали, что наш радиофармпрепарат будет востребован. Ведь речь идёт о возможностях выявлять онкологические заболевания на ранних стадиях. Вот и получается, что использование радиофармпрепарата позволяет продлевать среднюю продолжительность жизни дальневосточников. Причём не только в Хабаровском крае.

Приведу конкретный пример. Сегодня мы отправляем радиофармпрепарат в Центр ПЭТ/КТ-диагностики Дальневосточного федерального университета на острове Русский во Владивостоке. Это позволяет нашим приморским коллегам ежедневно исследовать 12 человек. Соответственно, если исходить из расчёта в 20 рабочих дней, то в месяц через профильные исследования могут проходить почти 250 пациентов. А в год этот показатель составляет, как нетрудно подсчитать, порядка 3 тысяч исследований. И это в одном только Приморье, подчёркиваю.

Однако наши производственные возможности позволяют нам «закрыть потребности» в радиофармпрепарате не только в Хабаровске и Владивостоке, но и в других дальневосточных регионах. Главное, чтобы у них были ПЭТ-сканеры. Более того, мы готовы отправлять нашу продукцию и на экспорт, в страны АТР. Или приглашать зарубежных пациентов в свой ПЭТ-центр.

— Даже так?

— Да, даже так. И тут у нас есть серьёзное конкурентное преимущество. Дело в том, что все ПЭТ/КТ-исследования типичны. То есть и в России, и в Китае, и в Республике Корея, и в других странах специалисты используют одинаковые технологии. А вот вопрос цены — различен. К примеру, одно исследование в зарубежной клинике стоит порядка 1 тысячи 200 евро. А у нас этот показатель равняется 27 тысячам рублей. Менее 400 евро, по сегодняшнему курсу.

— А почему наблюдается такой ценовой разброс? Ведь материалы используются одинаковые, оборудование — тоже идентично?

— Дело в уровне зарплат. К сожалению, наши специалисты зарабатывают значительно меньше своих зарубежных коллег. Но если мы станем на этом рынке конкурентоспособными, изменится ситуация и с зарплатами. И такие возможности у нас есть.

Это — прорыв

— Когда на базе Хабаровского краевого клинического центра онкологии был создан ПЭТ-центр, а впоследствии здесь же стали внедряться технологии ядерной медицины, вы, Александр Валентинович, говорили, что это лишь начальная стадия очень большого проекта. Это так?

— Я и сейчас уверен, что мы просто обязаны наращивать свой технологический потенциал. Понимаете, время не стоит на месте. И если какое-то научное направление ещё вчера считалось прогрессивным, то сегодня оно уже морально устаревает, а завтра вообще может оказаться за бортом цивилизации. Поэтому мы должны постоянно внедрять всё более совершенные технологии. Не случайно об этом же не раз говорил президент РФ Владимир Владимирович ПУТИН. И такую же позицию разделяют другие федеральные и региональные руководители, в первую очередь вице-премьер правительства РФ Ольга Юрьевна ГОЛОДЕЦ, министр здравоохранения РФ Вероника Игоревна СКВОРЦОВА и губернатор Хабаровского края Вячеслав Иванович ШПОРТ.

Что же касается конкретики, то мы планируем создать на базе Хабаровского краевого клинического центра онкологии структуру, которая станет уникальной не только на Дальнем Востоке, но и вообще в России.

— Что вы имеете в виду?

— Мы предлагаем создать в Хабаровске межрегиональный клинический центр протонной лучевой терапии. На сегодняшний день применяемые в таких центрах технологии являются самыми передовыми в мире. Они позволяют не только добиваться поразительных результатов (более 80 процентов излечения, а речь идёт, главным образом, об опухолях головного и спинного мозга), но и избавляют врачей от необходимости удалять поражённые органы. Я уверен, что реализация такого проекта станет настоящим прорывом в отечественном здравоохранении. Это выведет нас на передовые позиции в мировой медицине.

В современном формате

— Давайте об этом центре поподробнее. Для начала, что такое протонная лучевая терапия?

— Попытаюсь объяснить проще, чтобы было понятно даже неспециалисту. Сейчас во всём мире имеется устойчивая тенденция к снижению уровня так называемых калечащих операций. То есть все передовые технологии направлены не только на исцеление пациента, но и на сохранение тех органов, которые ещё недавно, в аналогичных случаях, однозначно удалялись. Эта же тенденция прослеживается и в лечении онкологических заболеваний. А протонная лучевая терапия является, в этом плане, самой передовой органосохраняющей технологией.

— На чём она основана?

— В первую очередь, на самих особенностях протонной терапии, которые подразумевают целый комплекс мероприятий. Это, в первую очередь, 3D сканирование пучка по очагу, использование наклонных (негоризонтальных) направлений пучка, учёт движений облучаемого органа, on-line мониторинг положения облучаемой мишени, сочетанное облучение (boost-technology) протонами и фотонами и так далее. И повторюсь ещё раз, ничего более современного в лечении раковых заболеваний сегодня нет. Речь идёт об использовании нанотехнологий в самом широком формате.

— Нанотехнологии?

— В нашем случае, это не просто модный термин, а констатация факта. Проект действительно принадлежит к сфере нанотехнологий, поскольку протонные пучки воздействуют на генетические наноструктуры (ДНК) клеток, поражённых раком.

— Вы сказали, что при использовании протонной лучевой терапии эффект выздоровления составляет 80 процентов. Это официальные данные?

— А мы пользуемся только официальными данными. Да, это так и есть. Эффект выздоровления, или, говоря официальным языком, эффективность лечения, в этом случае составляет 80 процентов. Но это, кстати, в среднем. Можно «разбить» данные по группам. И тогда картина будет ещё более показательной. Например, эффективность лечения рака предстательной железы, при использовании технологий протонной лучевой терапии, превышает 90 процентов. А эффективность лечения неметастазирующих опухолей в этих же случаях составляет уже 95 процентов.

Я скажу больше. Есть формы заболевания, при которых протонная лучевая терапия — единственно возможный метод эффективного лечения. Это касается, к примеру, опухолей глаза. Да и не только. Или вот момент. Протонная терапия является безальтернативной методикой лечения опухолей у детей. Как говорится, комментарии излишни. И получается, что внедряя соответствующие технологии, мы решаем две задачи — излечиваем людей со сложными диагнозами и внедряем органосохраняющие методики в медицине. И, как следствие, снижаем смертность населения от злокачественных образований.

— Кстати, а насколько серьёзна проблема, связанная со злокачественными новообразованиями?

— Ну, коль скоро мы говорим об официальных данных, будем и здесь ими пользоваться. Так вот, именно по официальным данным в период 2010–2015 годов в России зафиксированы 403,4 случая, как говорят медики, выявляемости злокачественных новообразований на 100 тысяч населения. В Хабаровском крае этот показатель несколько ниже — 391,1 случая на те же 100 тысяч человек. Но тенденция, в любом случае, не радует.

— Каким образом онкологических больных лечат сегодня?

— Всё зависит от каждого конкретного случая. Но могу сказать, что после введения в эксплуатацию Хабаровского краевого клинического центра онкологии уровень смертности от раковых заболеваний у нас снизился. Это произошло, в первую очередь, за счёт появившихся возможностей диагностировать заболевания на ранних стадиях. И ПЭТ-технологии сыграли здесь большую роль. Что же касается непосредственно лечения, то наблюдается такая картина: 42,5 процента пациентов получают лучевую терапию.

— А вы подсчитывали, какова потребность пациентов в протонной терапии?

— Мы изучали этот вопрос, конечно. По нашим данным, не менее 30 процентов больных нуждается в протонной терапии. А для 10 процентов пациентов это вообще единственный метод лечения. Такие вот показатели. Бесспорно одно — центр протонной медицины крайне необходим многим тысячам наших соотечественников. Это очень важный этап в развитии отечественного здравоохранения. Что действительно подтверждено официальными данными.

И диагноз, и лечение

— Можно ли говорить о том, что клинический центр протонной лучевой терапии, если он всё-таки будет создан, завершит создание единого современного онкологического комплекса? Я имею в виду в первую очередь ядерную медицину?

— На сегодняшний день — да, так оно и есть. Ведь применение ядерных технологий в диагностике (ПЭТ) позволяет нам выявлять заболевания на ранних (I и II) стадиях. А внедрение тех же ядерных методик в медицине (протонная терапия) позволит сделать лечение современным и эффективным.

— А почему вы уточнили, что речь идёт о дне сегодняшнем?

— Да потому что технологии, как я уже и говорил, на месте не стоят. И то, что сегодня является чем-то сверхсовременным, уже завтра устаревает. В том числе и в медицине. А может быть, и в первую очередь в медицине. Поэтому в технологическом отношении нам нужно всегда быть на шаг впереди.

— В России центры протонной лучевой терапии работают?

— Скажем иначе, протонная лучевая терапия у нас в стране применяется. Но клинического центра, то есть медицинского учреждения, где пациенты проходят курс лечения в стационарных условиях, в России пока нет. Надеюсь, на Дальнем Востоке он и появится.

— А в мире сколько таких центров?

— В развитых странах уже работает 59 центров протонной лучевой терапии. И ещё 36 аналогичных центров находится в стадии строительства. Так что интерес к протонной медицине за рубежом более чем широк. Что и понятно. Ничего более современного в лечении онкологических заболеваний, подчеркну это ещё раз, сейчас просто не существует. И знаете, что интересно? Мировой опыт показывает — оптимальным вариантом является создание одного центра протонной лучевой терапии на шесть миллионов человек. На российском Дальнем Востоке живёт как раз шесть миллионов. Так что даже здесь мы «вписываемся» в мировые параметры.

— В какую сумму обойдётся строительство и оснащение центра протонной лучевой терапии?

— Проект дорогой, его приблизительная стоимость — 7–8 миллиардов рублей. Но к нему уже начинают проявлять интерес зарубежные инвесторы. Так что вопрос цены, в любом случае, будет корректироваться. Тем более что основа для создания такого центра в Хабаровске уже есть. Он появится не на пустом месте, подчёркиваю это в очередной раз. У нас уже создан уникальный базис, у нас уже успешно работает центр ядерной медицины. Благодаря федеральной и региональной поддержке мы смогли реализовать такие медицинские проекты, о которых многие даже не мечтают. А в нашем регионе это — реальность. Хочу, чтобы меня правильно поняли, мы говорим об очередном этапе в развитии технологий нового поколения.

— А сколько пациентов сможет получать лечение в дальневосточном центре протонной медицины?

— Наш расчёт — 700 пациентов в год. Это как раз и соответствует сегодняшним потребностям нашего региона.

— Вы рассчитываете на пациентов из всех субъектов Дальневосточного федерального округа?

— Наш Хабаровский краевой клинический центр онкологии даже сейчас имеет статус окружного медицинского учреждения. То есть мы имеем и право, и возможности лечить людей из других регионов Дальнего Востока. В том числе из Якутии, Камчатки, Сахалина, Чукотки и прочих территорий ДФО. Поэтому центр протонной лучевой терапии в эту конструкцию впишется как нельзя лучше.

— Сможет ли этот центр обслуживать зарубежных пациентов? Из Китая, например?

— А почему нет? Мы и будем к этому стремиться. Я же уже говорил, что производимый нами радиофармпрепарат мы планируем со временем поставлять и в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. И будем продавать его за валюту, а вырученные средства направлять на модернизацию дальневосточной медицины. Та же история и с протонным центром. Тем более что у нас и здесь есть серьёзные преимущества.

Вот смотрите, полный курс протонной терапии во Франции обходится пациенту в 52 тысячи долларов. В Германии — 55 тысяч. В США уже 64 тысячи. Даже в соседней Южной Корее этот показатель превышает 50 тысяч долларов. А у нас, и мы это уже предварительно просчитали, тот же полный курс протонной терапии составит 780 тысяч рублей, или 11 тысяч долларов. Разница очевидна. Так что у Дальнего Востока есть все возможности стать мировым медицинским центром. Тем более что руководство страны уже давно взяло курс на опережающий путь развития ДФО. Это — взвешенная политика нашего государства во главе с президентом Владимиром Владимировичем ПУТИНЫМ. И она уже приносит результаты. Результаты, реально работающие на благо Дальнего Востока. Но настоящее поступательное развитие у нас ещё впереди. Я в этом твёрдо убеждён.

Беседовал Александр МАТВЕЕВ